– Я всегда представляю моих гостей друг другу, – сказала миссис Перенья, лучезарно улыбаясь в ответ на подозрительные взгляды пяти постояльцев. – Это наш новый гость, мистер Медоуз. Миссис О’Рурк. – Чудовищная женщина-гора с глазками-пуговками и усиками одарила его лучезарной улыбкой.
– Майор Блетчли. – Майор смерил Томми оценивающим взглядом и механически кивнул.
– Мистер фон Дейним.
Молодой человек, очень скованный, светловолосый и синеглазый, встал и поклонился.
– Мисс Минтон. – Пожилая женщина, вся в бусах, вязавшая что-то цвета хаки, улыбнулась и хихикнула.
– И миссис Бленкенсоп. – Еще одна вязальщица. Женщина подняла лохматую темноволосую голову, отрываясь от задумчивого созерцания шапочки-шлема.
У Томми перехватило дыхание, комната пошла кругом…
Миссис Бленкенсоп! Таппенс! Это было невозможно, невероятно – но в салоне «Сан-Суси» сидела и вязала Таппенс.
Он встретился с нею взглядом. Глаза ее были вежливыми, чужими и отстраненными.
Томми не мог не восхищаться ею.
Таппенс!
Томми не помнил, как пережил этот вечер. Но он не позволял себе слишком часто смотреть в сторону миссис Бленкенсоп. К обеду пришли еще три постояльца «Сан-Суси» – супружеская чета средних лет, мистер и миссис Кайли, и молодая мать, миссис Спрот, которая приехала со своей маленькой дочкой из Лондона и явно тяготилась вынужденным проживанием в Лихэмптоне. Ее усадили рядом с Томми; она периодически сверлила его взглядом глаз бледно-крыжовенного цвета и, слегка пригнусавливая, спрашивала:
– Как вы думаете, теперь там стало безопасно? Ведь все возвращаются туда, не правда ли?
Прежде чем Томми успевал отвечать на эти бесхитростные вопросы, встревала его соседка с другой стороны, дама в бусах:
– Я считаю, что нельзя рисковать ребенком, вашей маленькой миленькой Бетти. Вы никогда не сможете себе простить, если что-то случится, а вы же знаете, что этот самый Гитлер заявил, что скоро он объявит Англии блицкриг, и я уверена, что он применит какой-то новый газ.
Майор Блетчли резко перебил ее:
– Сколько же ерунды болтают про этот самый газ! Эти ребята не будут тратить время на возню с газом. Бризантные заряды и зажигательные бомбы, как в Испании.
Весь стол ввязался в жаркий спор. Таппенс пропищала пронзительным и слегка дурацким голосом:
– Мой сын Дуглас говорит…
«Однако – Дуглас! – подумал Томми. – Интересно, почему Дуглас-то?»
После обеда – претенциозной трапезы из нескольких скудных блюд, одинаково безвкусных – все перешли в салон. Вязание возобновилось, и Томми пришлось выслушать длинный и чрезвычайно скучный рассказ майора Блетчли о пребывании на северо-западной границе Пакистана.
Белокурый молодой человек с ярко-голубыми глазами вышел, отдав короткий поклон на пороге комнаты.
Майор Блетчли прервал свой рассказ и легонько ткнул Томми в ребра.
– Этот парень, который сейчас вышел, – он беженец. Сбежал из Германии за месяц до войны.
– Он немец?
– Да. Немецкий еврей. У его отца возникли проблемы из-за критики нацистского режима. Два его брата сидят там в концентрационных лагерях. Так что парень вовремя сделал ноги.
В этот момент в Томми вцепился мистер Кайли, который начал бесконечный рассказ о своем здоровье. Повесть была настолько захватывающей, что Томми удалось избавиться от него лишь незадолго до сна.
На следующее утро Бересфорд встал рано, спустился к выходу и быстро зашагал к пирсу. Он уже возвращался по лужайке, когда заметил знакомую фигурку, возвращавшуюся с другой стороны. Томми приподнял шляпу.
