Милана тоже болезненно перенесла расставание с любимым папой, ей трудно было понять, как он мог оставить ее, свою маленькую принцессу, ради какой-то чужой тётки. Вначале она отвергала все попытки отца поговорить с ней, боясь, что не сможет сдержать слёз и слов упрёка, а потом он сам перестал искать с ней встреч.
Милана замкнулась в своём горе, не желая ни с кем делиться, и осуждала брата за его тайные встречи с «гнусным предателем», как она называла отца.
Через много лет душевная рана, конечно, затянулась, но желания увидеться так и не появилось. Неприязнь сменилась полным безразличием, и если бы им довелось где-нибудь встретиться, то Милана пережила бы это событие безо всякого душевного трепета.
- Привет, солнышко! Ужин готов, – из кухни вышла мама Миланы Людмила Петровна, вытерла мокрые руки о цветастый фартук, подарок сына на Восьмое марта, чмокнула дочь в подставленную щёку.
В молодости Людмила Петровна слыла красавицей, и время не смогло уничтожить ее красу. Высокая статная женщина с крупными правильными чертами лица, выразительными зелёными глазами, переданными по наследству детям, и тщательно уложенными в высокую прическу седыми волосами казалась олицетворением материнской силы и надёжности. Многочисленные морщины, избороздившие ее высокий лоб, хотя и придавали лицу вечно озабоченное выражение, но не портили его.
Однако своей внешности Людмила Петровна придавала мало значения, считая, что ее женское время прошло и достаточно выглядеть аккуратно и элегантно, чтобы нравиться себе и другим.
- Да, мамочка, сейчас помою руки и приду, − уходя в ванную, пообещала Милана матери, − налей мне чайку, пожалуйста, мне надо быстро покушать.
Уже в кухне, наложив полную тарелку тушёной с мясом картошки и салата из свежих овощей, Милана постаралась объяснить причину такой спешки:
- Сегодня буду звонить Лёшке.
Людмила Петровна понимающе кивнула, ставя перед дочерью кружку с горячим чаем и вазочку с шоколадным печеньем, испечённым по фирменному рецепту, бережно хранимому в семье.
Она одобряла романтические отношения Милочки с ее другом Лёшей, лелея надежду на скорое замужество дочери.
«Алексея мы знаем давно. Хороший мальчик. Они с Милушей будут прекрасной парой. Уже бы и внуков понянчить. Этих-то у меня никто не отнимет, не то, что Костиного сыночка!»
Это была ещё одна боль Людмилы Петровны.
У сына Кости был ребёнок от распавшегося брака, маленький Санёк. Костя развёлся с его мамой год назад, почти сразу после рождения сына, и бывшая сноха не разрешала отцу и бабушке видеться с малышом.
Правда, Костик и не настаивал, ему так было проще и спокойнее, а мать переживала разлуку с внуком гораздо больше своего сына. Она умоляла его не разводиться, но Константин был непреклонен.
К сожалению матери, сын не был однолюбом, видимо, пошел в отца.
Бедная женщина плакала по ночам от того, что ее любимые мужчины доставили ей столько огорчения и боли, но страдала она молча, не высказывая никому своих мыслей и не демонстрируя чувств. Так учила ее мать: «Держи свои эмоции при себе, не показывай слёз никому».
Она выполняла материнский наказ всю свою жизнь, гордая и несчастная.
Только доченька понимала ее, видела сердцем материнское горе, и старалась смягчить его, посочувствовать, помочь.
«Пусть хоть она будет счастлива!» − обращалась мать к тем силам, которые посылали людям счастье или лишали его.
