Ари высунулась из ванны:
– Подруженька, уже семь утра, я ни разу не слышала, чтобы ты сегодня бормотала себе под нос какие-нибудь шекспировские строки, ты в порядке?
Гестия улыбнулась, откидываясь обратно на гигантский диван, на котором она казалась совсем маленькой и хрупкой девочкой.
– Последний месяц я увлечена Байроном вообще-то. Ты что, даже не заметила подмену? Ну и кто из нас двоих на филфаке?
– Дух Афины, изыди из тела моей малютки Гестии! – Поколебавшись пару секунд, Ари села рядом и крепко обняла ее. – Я рада, что ты в порядке. Почему тебя вообще так быстро выписали? Это… не опасно?
– Ай… Задушишь! Что это с тобой вдруг?
– Вообще-то я за тебя волновалась, неблагодарная ты засранка. – Ари шутливо пихнула ее плечом, ослабляя хватку, и Гестия обвила ее шею руками в ответ.
– Я ведь всего лишь ударилась головой!
– Ничего себе «всего лишь». Могло быть хуже, как… – Ари не договорила, но знала, что Гестия поняла: могло быть как с Гиацинтом, их погибшим преподавателем. Как с Аполлоном, впервые столкнувшимся с событием, которое ему не по силам.
Гестия ловко сменила тему:
– Дом, милый дом… Что тут произошло интересного? Пока меня не было.
Ари нахмурилась, не зная, как изложить всю безумную информацию, обрушившуюся на ее голову за вчерашний день, и надо ли ее вообще излагать. А перестрелка? «Черт, я успела забыть про перестрелку. Надо будет навестить Артемиду, узнать, как там ремонт ее машины…»
– Я вот еще один стих выучила. Пока в лазарете была, читать не разрешали, но одна девочка забыла книжку, когда выписывалась, представляешь? – Не обратив внимание на замешательство подруги, Гестия откашлялась и, воздев руки и подражая интонациями профессиональному чтецу, начала декламировать:
– Помнишь, печалясь,
Склонясь пред судьбой,
Мы расставались
Надолго с тобой.
В холоде уст твоих,
В сухости глаз
Я уж предчувствовал
Ари поморщилась, утыкаясь в ладони. Ощущения от стиха были такие, будто чужие когти скребли ее изнутри, и дело здесь было не в личной неприязни к лорду Байрону. Ей пришла на ум Чистка, то, как неведомая тварь полосовала грудь Зевса – наверное, это было похоже по степени боли.
Заметив ее реакцию, Гестия вскочила на ноги:
– Прости, я не подумала! Я не хотела…
– Нет, это глупо, глупо. – Ари резко отодвинулась от нее и делано хохотнула. – Это всего лишь стих. Становлюсь сентиментальной… Наверное, еще не до конца проснулась.
– Может, проговоришь свои переживания?
Ари подняла голову, отнимая ладони от лица. Гестия склонилась над ней, почти касаясь странно подстриженными волосами: будто парикмахер не успел закончить каре и оставил часть ее светлых густых прядей длинными, нетронутыми. Глаза, напоминающие почти прозрачный голубоватый лед, смотрели обеспокоенно, и в сочетании с чуть вздернутым носиком и почти незаметными из-за белизны бровями придавали ей вид опечаленного ребенка. Гестия была самой очаровательной среди их небольшой компании: то гостеприимно зазывала к ним весь этаж, дабы пить, танцевать и наслаждаться жизнью, то слушала вечерами старые андеграундные песни и выпекала печенье, то вела альбомы с вырезками фотографий и подписями к ним, зажигала маленькие свечи в каждом углу и сетовала на отсутствие камина – да-да, это в общежитии. Словом, на ее фоне Ари с Афиной казались прожженными циничными дамами с внушительным багажом в виде травм и несбывшихся ожиданий.
