На бумаге моя жизнь выглядела совсем иначе. По всем документам я значилась как воспитанница детдома, брошенная и забытая. До совершеннолетия я жила под этим маскарадом, и даже сейчас, когда всё давно изменилось, это прошлое тянется за мной, как длинная тень. Для всех вокруг я – сирота, выросшая на улице, вечно ищущая свой путь, но сумевшая добиться всего сама.
Мир знал меня как одну из самых известных моделей, вечно мелькающую на обложках журналов и светских раутах. Моя внешность стала моим оружием, моим прикрытием, и я научилась использовать её, чтобы скрывать то, что по-настоящему важно. Улыбки для публики, холодный взгляд на фотографиях – это всего лишь маска, которая скрывает мою настоящую роль.
Папа, конечно, отправлял меня на задания – разные и порой опасные, доверяя мне самые тонкие и сложные переговоры. Но даже тогда все думали, что я всего лишь одна из его людей, не более чем красивая девушка с острым языком и хищным блеском в глазах, нанятая для решения деликатных вопросов. Никто и подумать не мог, что за этой внешностью скрывается что-то большее – его дочь, его любимая и единственная, которую он прятал от мира с той же тщательностью, с какой другие прячут свои слабости.
Сама эта двойная жизнь давала мне странное чувство свободы и власти. Я могла быть кем угодно, играть любую роль, но в глубине души знала, что все это – лишь фасад. Настоящая я оставалась скрытой, за кадром, недоступной для чужих глаз.
– Дженни, – позвал меня мужчина с небольшой сединой.
– Что такое, папочка? – с теплотой в голосе поинтересовалась я.
Он сделал короткий жест, зовя меня на улицу, в наш двор, и я, как всегда послушно, поднялась с дивана. Я всегда любила отца, любила его с той глубокой преданностью, которую не объяснить словами.
Я подошла к нему, и он, не говоря ни слова, положил руку на моё плечо. Его прикосновение было твёрдым, но в нём чувствовалась привычная для меня защита, как будто это движение само по себе уже было обещанием, что всё будет в порядке, что он рядом и не допустит, чтобы кто-то причинил мне вред. Отец повёл меня на улицу, и я почувствовала, как холодный воздух коснулся моей кожи, пробудив лёгкую дрожь.
Наш двор был наполнен солнечным светом, будто бы весь мир погрузился в жаркий день. Я всегда чувствовала себя защищённой в этих стенах, здесь, где каждая трещинка на земле, каждый уголок были мне знакомы с детства. Здесь, в этом закрытом пространстве, где реальность словно ограничивалась высокими заборами, я могла быть собой, настоящей, не скрываясь за привычной маской.
Он всегда защищал меня. Его присутствие было как щит, который оберегал от внешнего мира, от его жестокости и лжи. Даже в самых тёмных моментах я знала, что стоит лишь шагнуть к нему, и он окружит меня своей заботой. Мы шли рядом, и я чувствовала, как его рука чуть сильнее сжала моё плечо – почти незаметно, но с той отцовской твёрдостью, которая всегда давала понять: он здесь, рядом, и я не одна.
– Мне нужны новые связи, – начал папа, – И я хотел бы попросить тебя снова съездить в Лос-Анджелес. Тот человек меня предал. Тебе это я доверяю больше всех, – пояснил мне он.
– Когда мне нужно там быть и с кем встретиться? – поинтересовалась я.
– Вечером будет готов наш самолёт, – я кивнула, – Поэтому через час зайди ко мне, шоколадка, – меня заставило это посмеяться, – Люблю тебя, доченька.
