Около десяти вечера раздался новый звонок. Это был Арди! Как же он был хорош! В тонком свитере вишнёвого цвета, в жёлтых трикотажных брюках, он сидел на гостиничном диване с ногами и что-то жевал. Серые глаза смотрели прямо на неё.
Мана слегка растерялась, долго молчала, не отвечая на приветствие Арди. Она стояла перед экраном телекомпа, на котором она видела любимые глаза.
– Ты где там? – занервничал музыкант.
Мана спохватилась. Без предисловий она начала читать четверостишие:
Серые глаза – я в полночный час
Не могу уснуть,
В зеркале озёр милых серых глаз
Снова утонуть…
Арди понял, что стихи посвящены ему, нахохлился, но не показал удивления. Музыкант Ферт чётко следовал девизу любой звезды: ничему не удивляться. Пусть удивляется простой народ!
– Твои стихи? – небрежно спросил он.
– Мои, – просто ответила она.
Чтобы развлечь собеседника, она стала рассказывать ему о том, как в детстве праздновала Рождество:
– Знаешь, у нас никогда не было ёлки. Мама зарабатывала немного и не могла себе позволить купить даже маленькую синтетическую ёлочку. Она приносила из парка сосновую ветку, наряжала её и ставила на стол, потом устраивала на экране телекомпа проекцию веточки, так что казалось, что у стены стоит большая ёлка. Когда свет выключали, горели только свечи и рождественские светильнички – милые разноцветные фигурки-фонарики, расставленные по всей квартире, и нарядная «ёлка». Мне казалось, что мама настоящая волшебница. Я Санте так не радовалась, хотя он и заходил-то всего пару раз, когда я была совсем малышкой.
– У тебя не было ёлки? – изумился Арди, нарушив священное правило не удивляться.
Мана горько усмехнулась:
– Тебе это трудно представить, я понимаю. Наверное, даже смешно – сосновая ветка вместо ёлки. С тех самых пор я очень люблю запах сосны.
– У меня всегда была ёлка! – горделиво заявил Арди. – А кроме того, под Рождество у нас в доме всегда цвёл мой любимый цветок. Знаешь такой сасный11 кустик с крупными листьями, внизу зелёными, а вверху красными, которые похожи на цветок.
– Это пуансеттия или рождественская звезда, – пояснила Мана.
– Ты не представляешь, как я люблю этот цветок! Без него и Рождество не настоящее.
– Я несколько лет заказываю пуансеттию в инете. Увы, не умею за ней ухаживать. Эта цветочная цаца к весне вянет и отбрасывает листья.
– А в этом году заказала? – Арди весь в ожидании уставился в камеру, и Мане даже показалось, что уловила его взгляд. Это был самообман – она прекрасно знала, что он её не видит.
– И в этом году, Арди, – ответила она. – Мне его недавно доставили курьерской почтой. Он занимает почётное место на моём праздничном столе, – похвалилась Мана.
Арди вдруг поднял брови, его большие серые глаза снова уставились в экран, Мана даже вздрогнула.
– Я его обожаю! – Арди протянул к ней руки.
Девушка напряглась: наверное, напрасно она сказала про цветок.
– Мана, девочка, – горячо начал Арди, – покажи мне цветок! Сегодня Рождество, а ты опять не включила камеру.
Мана затихла. Так нежно прозвучало обращение – девочкой он её ещё никогда не называл. Она готова была тут же нажать на кнопку камеры, но опомнилась. Сегодня тело её распухло равномерно с обеих сторон, а что с лицом, она просто не представляет. Что же делать? Нет, показывать себя нельзя. Но цветок… Ей так хотелось угодить Арди.
– Что молчишь? Ты где?
Арди сделал умильное лицо, как у какого-то мультяшного героя, и жалобно попросил снова:
