– Характер мероприятия накладывает некоторые ограничения, – развёл руками Владимир. – Но постарайтесь всё-таки…
С этими словами Владимир ладонями обрисовал в воздухе какие-то окружности и сделал многозначительное лицо.
– Понимаю, – подала голос Алиса.
– Вот и хорошо. Тогда по рукам. Детали обсуждаемы, – хлопнул в ладони Владимир.
Дальше Алиса почти не слушала. Контракт, который предложила клиентам Ирина Константиновна, был стандартным, а все изменения начальница оговаривала так жёстко, как будто это был межгосударственный мирный договор, а не рабочее соглашение. Алиса знала, что все её права будут защищены. Это Ирина Константиновна умела.
Дома Алиса, естественно, нашла этого Максима Серова в интернете. Непримечательное лицо, ни симпатичное, ни отталкивающее. У Максима была довольно приятная улыбка. На фотографиях он выглядел достаточно высоким и крупным. Телосложением и осанкой он сильно смахивал на медведя. Хотя, встреть его Алиса на улице, не подумала бы, что этот человек – профессиональный боец. У него не было гипертрофированных мышц, зато было небольшое пузико. Она представляла себе бойцов совсем не так. Хотя, откуда ей знать, как выглядят бойцы?
Правда, вместе с фотографиями из обычной жизни Алиса нашла и его фотографии с ринга. Усталое и сосредоточенное выражение лица, расширенные, чуть стеклянные глаза, блестящая от пота кожа, кровь из ран на лице. И жутковатая чёрная капа, делавшая приоткрытый рот похожим на бездонный провал. Этот человек вызвал у неё двоякое впечатление.
Вечером позвонила мама.
– Привет, доча! Как дела?
Из трубки помимо маминого голоса неслись привычные звуки дома. Лай, крики, смех и какие-то звяканье.
– Хорошо! Вот, в командировку собираюсь.
– Опять?! Ой горюшко, – мгновенно расстроилась мама.
Алиса поморщилась, прекрасно зная, что сейчас начнётся.
– Да ладно тебе, мам!
– И ничего не ладно! Какой мужик станет терпеть твои разъезды?
– Да и пусть не терпят! – беспечно ответила Алиса. – Надо больно!
– Надо! А замуж? А ребёночка? Ты не молодеешь!
Ну началось!
– Мам, мне всего двадцать четыре! – ответила Алиса, хотя прекрасно знала, что это не поможет.
– У меня в двадцать четыре уже ты была! И Колька на подходе!
Алиса едва удержалась, чтобы не ляпнуть, что «у неё» Колька был первый год, а потом он как-то плавно оказался «у Алисы».
– Ну а я не тороплюсь, – упрямо повторила Алиса.
– Молодость не резиновая! – настырно продолжала мама.
На заднем фоне что-то разбилось, раздался громкий хохот. В голове у Алисы опять настырно зажужжало, мысли понеслись вскачь, и она вспылила:
– Ладно, мам, я собираться буду.
– Ой-ой, всё! – недовольно сказала мама. – Не буду больше! Куда хоть едешь-то?
– В Лондон, – буркнула Алиса, передумав бросать трубку.
– А делать чевось?
– Да за одним спортсменом хвостом ходить…
– Ну так и присмотрись к нему! – сразу вцепилась мама. – Важный, видимо, человек, раз личную говорилку ему берут!
– Да блин! – в сердцах вскричала Алиса. – Всё! Я пошла!
И девушка положила трубку, не дав матери продолжить сводничать. У мамы было одно счастье – выйти замуж и нарожать кучу детишек, при чём потенциальный жених был не так уж важен, лишь бы рожалось. И мама лет с шестнадцати не давала Алисе прохода с этими разговорами и попытками познакомить её с сыновьями всех своих подруг и кумушек. Для мамы двадцать четыре Алисиных года – это был практически возраст дожития. Алиса понимала, что мать только пытается ей помочь, как умеет, но кроме бешенства эти её попытки не вызывали ничего.
