Император во главе - страница 2

      Когда у Катора совсем не осталось сил терпеть жгучую боль и страх, его глаза закрылись от усталости, и теперь осталось лишь ждать, пока рысь не закончит своё дело, когда доберётся до незащищённой тёплой шеи. И когда надежда совсем исчезла, рысь зашипела от страха и побежала прочь, скрывшись в низком тумане леса; тогда Катор медленно открыл глаза и увидел перед собой слабый, плавающий в воздухе жёлтый силуэт, что медленно обретал чёткую форму человека с тремя парами рук и словно пылающим омофором5 на плечах.

Едва различимый и ускользающий облик явился и с интересом наблюдал за каждым движением Катора, пока не издал призрачный голос, что словно впивался в душу каждым своим звуком и резонировал в голове мальчика:

– В твоих силах видеть меня – что удивительно, однако слышишь ли ты мой голос, дитя? – сказал он, еле двигая призрачными губами, после чего раздвинул нижнюю пару рук и раскрыл ладони, что тянулись к собеседнику жёлтыми огнями.

Катор медленно кивнул, дав понять, что способен слышать духа, после чего встал и начал задавать свои вопросы:

– Почему ты спас меня? Кто ты такой? – дрожащим голосом сказал юноша, всё ещё находившись в страхе, так как ожидал, что неосторожные слова повлекут ужасные последствия. – Для чего я тебе нужен? – отмахнул сомнения прочь и задал напрямую вопрос, к которому вёл.

– Ты мне? О нет, нужен я тебе, о чадо несправедливости и беззакония, порождённое преглупейшим императором. – выдавив недовольный смешок ответил дух. – Твоя деревня пала жертвой недостойного правителя, того, кто лишает народ свободы и чинит хаос. Но я могу помочь тебе изменить порядок и устремить взор к свету. – разведя центральную пару рук, дабы описать ими окружающий мир, добавил дух.

– Ты… ты правда поможешь мне? – в глазах Катора засиял свет надежды, ведь в этот ужасный день ему не хватало именно поддержки, дабы найти в себе силы жить дальше и искать в своём существовании смысл.

– Твои намерения пересекаются с моими, дитя. Мы оба хотим сделать этот мир лучше – разве не таково твоё желание? – глаза духа наполнились призрачным огнём, что пылал в предвкушении.

– Я… – по щекам Катора прокатились слёзы, а из уст вылетели слова об истинном желании. – Я хочу! Хочу спасти Хондруфер, мою родину… Всех его людей… Хочу! – восторженно воскликнул Катор, искренне считая, что возможно воссоздать мир, где не будет трагедий, подобных этой, отчего дух улыбнулся.

– Тогда отныне и впредь я буду твоей правой рукой – орудием рубящим и сожалеющим. Я наставлю тебя на путь истинный, о будущий император – то желание непоколебимо, как и моё имя Олег Всеведающий. – торжественно огласил Олег, подняв к небу верхнюю пару рук, ознаменовав день, что задаст курс событий на грядущее время. – Нас ждут великие дела, о будущий император!

3 эра, 460 кольцо, амфитеатр6 в столице Хондруфера.

Хондруфер – империя, некогда бывалая великой державой, с которой все считались и не смели кинуть в её адрес негативного слова, а имя её правителя, Остона Рыжегривого, гремело по всей Зикамере7, внушая как страх, так и уважение. Теперь же это всего-навсего отголоски былой славы, что стали жалкой пародией на саму себя, а центром этого несмешного представления, где сконцентрирована вся теперешняя жестокость и честолюбие сошедшего с ума государя и его подданных, стал построенный рабами из южной страны настолько величественный и красивый, настолько же и кровавый амфитеатр Хондруфера. Здесь безвольные сражаются на потеху публике ради мимолётной славы и завоевания кровью собственной свободы. И, когда народ на трибунах восторженно кричит: "Гладий!", упиваясь видами насилия и сражения, те словно пробуждают в безвольных убийцах жажду крови, что в пылу битвы подавляет их человечность, ибо "гладий" – боевой клич, которым когда-то давно пользовался настоящий герой Хондруфера, завоеватель и генерал, способный поднять боевой дух своих солдат одним лишь этим словом, которое по сути своей ничего не означает. Теперь же его восклицает каждый второй простой человек с трибун, желающий посмотреть, как отчаянно сражается за свою свободу человек – посему таких бойцов прозвали гладиаторами. Что же касается лично Остона Рыжегривого, то в последние кольца лишь близкие родственники и двор знали о появившихся в старости негативных чертах – в присутствии императора приходилось несколько раз задуматься, прежде чем что-либо сказать в его адрес, ибо в каждом слове правителю чудились скрытые уколы и неуважение, с коим тот не собирался мириться и мог спокойно отправить на смерть неугодного. Но, даже несмотря на это, преданность подданных была непоколебима благодаря былым заслугам Остона, отчего тот спокойно восседал на троне и медленно, но верно, превращал дворец в собственный театр тотального контроля и откровенного маразма.