Настроение по-прежнему было хуже некуда. И, как я заметила, не у меня одной. Варвара старалась изо всех сил скрыть свое состояние, но я видела, что она вот-вот готова была свалиться на пол и разреветься. А у нее-то что стряслось? Неужели не только меня решили подставить?
Герцогиня никуда не спешила. Движения ее были легкими и грациозными, будто она возвращалась с летней прогулки, а не с многочасового бала. Если бы не ее нрав, я бы точно восхищалась ее мужеством и умением держать лицо. Но теперь я не могла себе этого позволить.
Довольно быстро мы оказались у покоев герцогини. За все то время, что мы провели на балу и поднимались наверх, она так и не удостоила меня словом. Охрана расступилась перед нами, и мы очутились уже в знакомой комнате.
Едва дверь закрылась, Мария тут же повернулась к нам лицом. И это было действительно жутко. Она словно ждала этого момента весь вечер. Что она будет делать с нами? Пытать? Убьет нас и спрячет тела? Я думала, что увидела уже все за этот вечер, но ее взгляд вновь приобретал новые оттенки. На этот раз гнева и ненависти. Но лицо ее по-прежнему было невозмутимым.
Я же стояла, морально готовая ко всему, отвечая герцогине спокойным взглядом на эту своеобразную пытку. Я чувствовала, как упорно она пытается вывести меня на эмоции, но неистовый страх и паника уже уступили место равнодушию. И, наверное, она хотела, чтобы я в истерике молила у нее о прощении, но я решила, что так и буду стоять безмолвной статуей, пока она прямо не заявит в чем я виновата.
Когда герцогиня поняла, что на меня больше не действует ее самое сильное оружие, она устремила его на Варвару.
– А ты у нас, значит, тоже мечтаешь стать ручной зверюшкой Константина Николаевича? – вдруг произнесла Мария Павловна. Его имя больно резануло слух, уж слишком часто оно сегодня звучало.
«Не смей плакать или извиняться, я уверена, ты ни в чем не виновата», – только подумала я, как услышала еле слышный всхлип девушки.
–Ваша Светлость, я не понимаю, о чем Вы.
Не прошло и секунды, как я ощутила легкое дуновение от взмаха руки, за которым последовал звучный хлопок пощечины. Варвара резко схватилась за щеку, но сумела сдержать слезы. Потупив взгляд, она больше не думала смотреть на Марию Павловну.
– Я видела твое письмо! – вдруг воскликнула герцогиня, расплетая прическу. Методичные движения словно успокаивали ее, но голос дрожал от эмоций, которым она, наконец, позволила выйти. – Как ты посмела даже думать о его Высочестве! Константин Николаевич – будущий Император. А ты просто слуга. И для него не имеет значения, кем были твои родители, ты должна лизать ему ноги только лишь потому, что он позволяет есть в этом дворце, ходить по этим коридорам и спать в этих постелях. Запомни, своими постыдными чувствами ты выставляешь посмешищем его! Ты поняла меня?
А затем она резко замолчала, сделала шаг назад и, переведя взгляд на меня, добавила:
– Вы поняли меня?
Я кивнула. Хотя совершенно не понимала, каким образом причастна к надуманной провинности Варвары. Быть может, мой танец с Константином так взбесил герцогиню?
Затем я вновь услышала еле слышные всхлипы, за которыми послышалось короткое, тихое согласие Варвары.
Мария Павловна недолго помолчала и, вернув себе самообладание, со свойственным ей спокойствием продолжила:
– Вы должны запомнить очень важную вещь. Такие люди, как цесаревичи, великие князья императорской крови, никак не могут быть с такими, как вы. Это противоречит всем законам, – герцогиня совсем успокоилась, поэтому теперь вещала совершенно равнодушно. – Варвара, чего ты хотела добиться этим письмом? Чтобы он обратил на тебя внимание? Ну а ты, – Мария почти что тыкнула в меня пальцем, – думаешь, этот вальс для него что-то значил?
