Я не успела возразить, поскольку женщина с нескрываемым презрением продолжала монолог:
– Какая потрясающая наивность. Поверьте, ни Константину, ни Александру Николаевичу вы не нужны. Им нужны те, у кого есть статус, такие, скажем, как я, как моя сестра. А пытаясь привлечь их внимание таким способом, вы лишь унижаетесь. Это выглядит невероятно жалко.
Должно быть, Мария Павловна надеялась вызвать в нас чувства бессилия и стыда. И вот если бессильной против воли герцогини я действительно себя ощущала, то вот стыдно мне не было ни капли. Константин сам пригасил меня. Отказать ему я была не в праве. А все остальное было сделано исключительно по распоряжению ее Светлости.
– Уясните раз и навсегда: вы портите репутацию и себе, и ему. А этого я сделать вам не позволю.
– В чем же наша вина, Ваша Светлость? – спросила я, не выдержав больше ее необоснованного давления.
Та посмотрела на меня сперва удивленно, а затем так брезгливо, что я почувствовала себя гнилой картофелиной.
– Ты? Ты спрашиваешь, в чем твоя вина? Я вроде просила, чтобы ко двору прислали смышленую девушку, – она вновь пыталась сыграть на моих чувствах, но мне пока удавалось терпеть ее колкости. – Ты пыталась соблазнить чужого жениха на глазах всего высшего света. Какая-то неизвестная девчонка, без имени и привилегий. Это просто недопустимо!
Что? Это просто не укладывалось у меня в голове. Как танец с цесаревичем мог быть воспринят ею, как попытка увести у кого-то жениха? Это он нарушал правила, когда касался моей обнаженной кисти, но почему теперь она выставляет виноватой меня? Я невероятно хотела задать все эти вопросы герцогине, но вместо этого стояла молча, крепко стиснув зубы.
– Надеюсь, ты поняла меня? – поинтересовалась она строго.
– Да, Ваша Светлость, – ответила я, потупив взор, но вовсе не от стыда. Скорее, я просто хотела поскорее закончить этот фарс.
Разумеется, из ее монолога я поняла лишь то, что ни в коем случае я не должна приближаться к неприкосновенным Константину и Александру. А еще, что каждый мой мелкий проступок будет для меня адом, просто лишь от того, что я уже ей не нравлюсь.
Получив от меня удовлетворительный ответ, она переключилась на Варвару:
– Теперь, что касается тебя. Если я узнаю, что ты посмела просто заговорить с Его Высочеством Константином Николаевичем о том, что ты писала ему в письме, я обещаю тебе: он будет последним, с кем ты говоришь в этом дворце.
Внутри все сжалось от невыносимой обиды. Но я была абсолютно бессильна против герцогини. У меня не было не то, что козыря в рукаве, но даже самих карт, чтобы отыграться.
– Молись, чтобы никто не рассказал ему о твоих жалких попытках любовных признаний, – вдруг произнесла герцогиня с усмешкой, вперив в меня взгляд.
Лишь эта фраза заставила меня испугаться. Неужели то письмо, которое я по ошибке отнесла Константину вместо Бернарда, было письмом Варвары? Если это окажется правдой, какие же проблемы у Варвары могут быть по моей вине?
Что делать, я не знала. К кому бежать и за что хвататься. Я была уверена: никто во дворце не поможет мне. Герцогине удалось выбить почву у меня из-под ног. Я почувствовала бессилие, а вместе с ним горячие слезы, которыми наполнялись глаза. Только бы она не заметила!
– Идите, не хочу вас видеть, – очень вовремя обронила герцогиня, отворачиваясь от нас и направляясь к туалетному столику.
Не говоря болей ни слова, мы поспешили покинуть эту пыточную. Спустя пару секунд мы оказались в пустом коридоре, но никто из нас не решался заговорить первым. И хотя я хотела, чтобы она произнесла хоть слово, рассказать ей о письме я не могла. Легче от этой правды девушке точно бы не стало, а я по-настоящему боялась потерять ее доверие.
