– Ваше Благородие, – я вежливо поклонилась ей, – скажите пожалуйста, почему вы не взяли МЕНЯ?
Она посмотрела на меня без укора, но при этом с нотой сочувствия и, пожалуй, даже умиления:
– Анна, к сожалению, для посещения подобных мероприятий у тебя пока недостаточно знаний ни в языках, ни в этикете, ни в музыке. Но это вовсе не значит, что у тебя не будет возможности попасть на бал в следующий раз.
В первую секунду меня пронзил укол обиды. Хотелось возмутиться и доказать ей, что я ничем не хуже других, но я вовремя остановилась. Любая моя импульсивная реакция только усугубила бы и без того удручающее положение, и мне не оставалось ничего, кроме как поблагодарить Жуковскую и направиться в общую комнату, чтобы обдумать то, что я от нее услышала.
* * *
В тот самый злополучный день, когда, казалось, все кроме меня отправились покорять дворец, я сидела в институтской библиотеке, что за последние пару дней стала для меня клеткой. Большинство моих сверстниц сейчас танцевали мазурку с графами и баронами, а я сидела в одиночестве в пыльной библиотеке и пыталась перевести очередную новеллу. Прекрасно.
Проводить вечер с оставшимися девочками не хотелось, поскольку несложно было догадаться, о чем они будут говорить, а еще раз переживать не очень-то хотелось, поэтому лучшим решением было отвлечься от неприятных мыслей за книгами.
По правде, я должна была заниматься переводом все пять предыдущих уроков, но так сложилось, что я всегда находила занятия поинтереснее. И только когда Жуковская вот-вот собиралась поинтересоваться моими успехами, я уселась за работу.
В помещении было мрачно, все же темнело зимой рано. С потолка и почти до самого пола свисали сотни паутинок, которые в тусклом свете свечей отбрасывали поразительных размеров тени, и возникало ощущение, словно вся библиотека – это гигантская ловчая сеть, а я в ней случайно запутавшаяся жертва.
Прошло несколько часов, а я совсем не продвинулась, настолько сложным был заданный текст. Да и мой словарный запас оказался куда беднее, чем я предполагала. Все это только еще больше выводило меня из себя.
Внезапно недалеко от меня за стол присела девушка. Это было весьма неожиданно, поскольку я думала, что немногие решатся провести рождество в одиночестве среди мрачных панелей библиотеки.
Девушка открыла книгу и принялась с интересом читать, время от времени делая пометки на своих и без того исписанных вдоль и поперек листах.
Окинув ее краем глаза, я вдруг поняла, что девушкой за соседним столом оказалась Афанасия. Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Она ведь совершенно точно была приглашена на бал! Что заставило ее отказаться от блистательной возможности проявить себя?
Я немного побаивалась Афанасию, она казалась мне зазнавшейся и высокомерной, хотя я никогда не разговаривала с ней лично. При этом рядом с ней я испытывала такое же чувство, что и на уроке, пересказывая мадам Монро текст из французского учебника истории. Казалось, что стоит мне ляпнуть глупость – девушка посмотрит на меня исподлобья, помолчит, а потом, мягко исправив, одарит таким взглядом, что я навечно запомню эту ошибку.
К счастью, в тот момент чувство интереса во мне преобладало, и я не слишком беспокоилась о репутации. Впрочем, мое местоположение в этот день и время явно свидетельствовало о том, что с репутацией у меня далеко не все хорошо.
