Империя серебра - страница 8

– Если доживу? – переспросил Угэдэй.

– Где сейчас твои верные нукеры, Угэдэй? Ты отозвал их, и никто теперь не рыщет волками по станам в поисках крамолы. И при этом ты думаешь, что расправиться с тобой настолько уж сложно? Свались ты нынче ночью с крыши и проломи голову о булыжники своего драгоценного города, кто тогда станет к новолунию ханом?

– Лучше других шансы у моего брата Чагатая, – пренебрежительно бросил Угэдэй. – Если только не оставят в живых Гуюка, моего сына. По линии отца значится также Тулуй. У него тоже входят в возраст сыновья: удалые Менгу и Хубилай, Арик-бокэ и Хулагу. Со временем все они могут стать ханами. – Он улыбнулся, позабавленный чем-то, для Темугэ не вполне ясным. – Так что, как видишь, чингисово семя крепко. У всех у нас есть сыновья, но все мы при этом оглядываемся на Субэдэя. На чьей стороне будет непобедимый военачальник моего отца, за тем пойдет и войско, тебе не кажется? А без него начнутся распри, а там – и межплеменная война. Разве облеченные властью когда-то действовали иначе? Я, кстати, еще не упомянул мою бабку[12]. Зубов и глаз у нее уже нет, но дай ей только волю, она на всех страху нагонит.

– Уповаю лишь на то, что твои действия не так беспечны, как твои слова, – неотрывно глядя на племянника, сказал Темугэ. – По крайней мере, удвой свою личную стражу, Угэдэй.

Чингизид кивнул. Он не счел нужным упомянуть о том, что расписные стены покоя скрывают за собой зорко стерегущих людей. Непосредственно в эту минуту на Темугэ были нацелены два арбалета[13] – один в грудь, другой в спину. От Угэдэя достаточно всего лишь мимолетного жеста, чтобы из его дяди вышибли дух.

– Я тебя выслушал и поразмыслю над твоими речами. Пожалуй, поручать тебе заведование моей библиотекой и обителью учености я не стану – во всяком случае, пока не появится и не сойдет новая луна. Если дожить мне не суждено, то мой последователь вряд ли будет так привязан к Каракоруму.

Угэдэй увидел, что слова его нашли отклик. Вот и хорошо: хотя бы один из властей предержащих будет прикладывать старания, чтобы он оставался в живых. У всех людей есть своя цена, которая, кстати сказать, далеко не всегда измеряется золотом.

– А теперь, дядя, мне надо спать, – нарочито позевывая, проговорил Угэдэй. – Каждый день мой исполнен трудов и замыслов. – Поднимаясь, он приостановился и довершил свою мысль: – И вот еще что. Все эти годы я не был ни слеп, ни глух. Народ моего отца перестал на время покорять новые земли, ну так и что с того? Вскормленный молоком и кровью, он отдохнул, посвежел и теперь с новыми силами готов идти на новые завоевания. А вот я построил город. Не бойся за меня, дядя. О своих военачальниках и их верности я знаю все, что мне надо.

Чингизид встал на ноги с гибкостью молодого, а вот беспомощно забарахтавшемуся на полу дяде, чтобы подняться, понадобилась его рука.

– Думаю, Угэдэй, твой отец гордился бы тобой, – хрустя коленями и морщась от натуги, прокряхтел при этом Темугэ.

К его удивлению, племянник покачал головой:

– Сомневаюсь. Я разыскал полукровку-сына своего брата Джучи и взял его к себе в кешиктены, да еще и сделал нойоном. Думаю пестовать его и дальше, в память о моем брате. Отец мне это ни за что не простил бы. – Он улыбнулся такой мысли. – Да и Каракорум наверняка пришелся бы ему не по нраву.