В мозг тут же прорывается картинка от взбешённого кошака: леший, у которого, по мнению Крайта, есть хвост, примотан этим самым хвостом к дереву, а рядом, с предвкушением облизываясь, сидит кошак.
«Ты же мясо не жрёшь», – напоминаю ему.
«Мяс-со – гадос-с-ть. Он – не мяс-со», – отвечает Крайт.
«Не мясо? А что?»
«Вкус-сно».
То ли леший тоже ловит картинку, то ли впечатляется вспыхнувшими зрачками химеринга, но опять ржёт на весь лес.
– Ладно уж. Чем бы маг ни тешился, лишь бы дерьмом не вонял! Значит, слушай, Каменский. Никита, да? Я твою тварь в приличный вид приведу. Сможет на свету жить и народ не пугать. А ты мне за это навку мою освободишь. Из рук злодейских. Похитили её.
Навку, значит…
Навка – это лесной дух. Людей она не любит, может и порчу наслать, и мертвяка привязать к дому, и мороками не брезгует. Но просто так не пакостит, не охотится за людьми без причины. Лес от них охраняет – это да. Сильная нечисть, но есть у неё слабое место: одежду человеческую любит. На шмотки любую навку приманить можно, ума у них не много.
Но вот вопрос – на кой чёрт та навка кому нужна? Выдрессировать не выйдет, удержать – сложно. Правда, танцует она красиво. Только это ни разу не повод её похищать.
Но главное – умрёт она вне леса очень быстро. А навка, хоть и нечисть, но для леса существо очень полезное.
Да и цена за её спасение меня, пожалуй, устраивает.
Спрашиваю:
– Кто похитил-то?
– Да есть тут один… любитель танцев, – сплёвывает леший.
Выслушиваю историю с навкой и с недоумением пялюсь на явно рехнувшегося хозяина леса. Рассчитывать в таком деле на помощь мальчишки?..
Леший разводит руками. Почёсывает затылок. Тут я впервые замечаю, что у него нет правого уха.
– Ну ты хоть попробуй, малой, – говорит он со смешком.
– Попробовать, пожалуй, могу. Только ты первый, дедуль.
– Наглый… Не доверяешь? Мне, хозяину леса, не доверяешь? – театрально удивляется Семён… как его там… – Ну ладно уж, согласен.
Он достаёт из кармана смартфон, быстро набирает что-то – отсылает эсэмэску?
– Дедуль, – окликаю я, с любопытством наблюдая за ним. – А эти… посконные-сермяжные способы связи как же? Ну там, ветер по делу послать, ногой топнуть?
– Магию на говновопрос тратить? – хмыкает леший. – А ещё раз дедулей назовёшь – так по шее дам, что до самой Москвы долетишь. Сермяжным методом.
Минут десять спустя из кустов выскакивает что-то вроде гнезда на ножках. В гнезде разведён костерок, над ним парит замызганный котелок. Невольно ухмыляюсь, вспомнив, как шаманили над похожими котелками орки и с каким презрением наблюдали за ними эльфы из тогдашнего моего отряда.
Но все шаманские причиндалы тут же пропадают в зелёной вспышке – а когда огонь гаснет, в руке лешего оказывается большая, странно изогнутая пробирка. Она тоже светится зелёным и никакого доверия мне не внушает.
Если яд, например? С отложенным действием?
В жопу к Шанкре такие методы. Слишком уж простенько.
– Кровь давай со своей твари, – говорит леший. – Пять капель хватит.
Ну, об этом точно и речи идти не может. Честно сказать, я рассчитывал на артефакт. Который, кстати, при нужде можно было бы продать за огромные деньги. Артефакт, изготовленный высшей нечистью, – это вам не кусок меха. Их в любом мире по пальцам пересчитать можно. Ну ладно, по пальцам всех конечностей Шанкры.
– Угу. Но сначала нам бы с вами Договор заключить, Семён… Феоктистович. Сами понимаете – какой.
