Исхудавшее лицо с запавшими глазами и эти жёлтые, выступающие при каждом натужном вдохе ключицы.
День явки к следователю по повестке нагрянуть не замедлил.
Неподалёку от здания полиции Рая присела на скамейку. Было ещё рановато. Молодые ребята в форменной одежде с погонами сновали через входную дверь туда и обратно. С привизгом отъезжали и подкатывали служебные легковушки с мигалками.
Стоило тщательно обдумать предстоящий разговор с капитаном Ерёминым. Мысль, что она неким образом причастна к смерти Николая, постоянно будоражила сознание. И тут же отметалась как невозможная.
Однако самой себе следовало бы сказать всё с самой высокой степенью откровения. Как на исповеди! Грешна, честный отче!
«Я бросилась к рулю в состоянии наивысшего аффекта. Желала ли моя душа гибели этого человека? В тот момент – да! И я сделала то, что сделала, желая именно этого! Слепая, жуткая месть, которая немалой долей тяжести обрушилась на меня.
Но в ту роковую минуту мне было совершенно безразлично всё, я предполагала даже собственную гибель и не боялась этого. Но ведь, еле владея травмированным телом, я никак не сумела бы справиться со взрослым мужчиной. Правда, смутно помнится, пыталась, потянувшись руками к его горлу. А вот это уже смахивает на попытку самооправдания.
Хотя именно такое умозаключение напрашивается и, вероятно, должно стать лейтмотивом в разговоре со следователем Ерёминым. Ведь установлено же, водитель скончался от компрессионного удара рулевой колонки в грудную клетку. В протоколах дорожной полиции сказано предельно ясно: “…выезд на полосу встречного движения… в состоянии алкогольного опьянения… не справился с управлением транспортным средством…” Какие ещё нужны доказательства?
Так кем же я предстою перед законом в данном происшествии? Полагаю, что ни обвиняемой, ни подозреваемой, а только лишь потерпевшей».
Рая взглянула на себя в зеркало пудреницы.
«Внешний вид на уровне, только поможет ли это? Говорят, в драку следует ввязаться, а там будет видно».
Капитан Ерёмин был любезен и даже поднялся из-за стола навстречу робко вошедшей посетительнице. Форменный китель туго обтягивал крутые плечи. Сейчас он почему-то казался выше и крупнее, чем при первом знакомстве в больнице. Аккуратный пробор, модная двух-трёхдневная щетина, флёр от хорошего парфюма.
Они расположились за длинным совещательным столом напротив друг друга. Рая внутренне ёжилась от пристального взгляда следователя, но особого беспокойства не выказывала.
«Отчего бы, собственно? Наверняка обычная серия вопросов для протокола: что, где, когда? Да и время, наверное, давно подошло передавать уже заключение в суд для закрытия уголовного дела».
Капитан смотрел неотрывно и, казалось, с сочувствием:
– Как вы желаете построить нашу дальнейшую беседу? Письменно, устно, с адвокатом, понятыми, без свидетелей, наедине?
Раиса пожала плечами. Длинная неуютная пауза настораживала, и, обрывая её, следователь заговорщицки тихо спросил, улыбнувшись при этом:
– Ответь мне, девочка, – капитан перешёл на «ты», более привычный стиль общения с подследственными, – зачем, а главное, из каких побуждений ты это сделала?
– Что, простите, я сделала? – Рая подняла бровь.
– Удивляешься! Почему не помогла тяжелораненому человеку, а наоборот, ускорила его кончину, перекрыв руками дыхательные пути. Ты намеренно задушила его, вот что ты сделала! Выкладывай, почему и за что?! – треснул он ладонью по столу.
