В кармане зажужжал смартфон, откликнувшись тут же на умных часах. Платонов взглянул на экран – Балашов. Значит, пора в операционную.
– Слушаю, – ответил Виктор на звонок.
– Где ты ходишь? – Виталий был возмущён, но не сильно, а в пределах своего своеобразного чувства юмора. – Мы уже этого малолетнего преступника выгрузили из клинитрона и прикатили. Давай быстро. Надо на стол переложить, как тебе надо.
Тем временем палата опустела – Лидию Григорьевну увезли в сторону лифта. Платонов вышел в коридор, заглянул в открытую пустую ординаторскую, не обнаружил там истории Беляковой и быстро сообразил, что Шатов забрал её в операционную.
– Значит, зайду потом и позвоню этому припадочному, – решил Виктор. Лидия Григорьевна после такой тяжёлой операции наверняка пойдёт в реанимационное отделение, так что таблетки ей ещё не скоро понадобятся, там своего арсенала препаратов хватает. Поэтому время у него было. Он почему-то чувствовал в себе большую меру ответственности за Белякову и хотел помочь ей, чем мог.
Платонов прикрыл дверь ординаторской, увернулся от тележки с биксами, что толкала перед собой санитарка, и направился в операционную – пора была заняться ожоговыми пациентами.
– Лена, шипучку дай, – попросил Лазарев. Операционная сестра протянула ему тампон с перекисью водорода. Пена взбухла над раневой поверхностью, но Платонов задавил её сухой салфеткой. – Сколько ты ещё планируешь?
Виктор осмотрел Медведева – насколько позволяла простыня, укрывающая его; пожал плечами.
– Ещё вдоль грудной клетки, с переходом на спину. А бедро левое уже отложим на следующий этап.
– Согласен, – сказал Алексей Петрович, выбрасывая тампоны в таз. – Давай остановим тут всё для начала…
Они прошлись по кровоточащим сосудам. Лазарев аккуратно прихватывал их пинцетом, Виктор прижигал коагулятором. Если текло на уходящем участке кожи – они особо не заморачивались, если же с операционного поля – ловили всё очень внимательно. Мальчишка и так по гемоглобину просел, а после подобной операции закровит ночью в клинитроне, если отнестись к гемостазу не очень внимательно.
– Вот вы живодёры, – задумчиво сказал Балашов. – Всё бы вам резать.
Его чувство юмора, напоминавшее о семейке Аддамсов, было комбустиологам известно очень давно. Они на него откликались ровно и примерно в таком же ключе.
– Живодёры в людей трубки всякие засовывают, – не оборачиваясь, прокомментировал Лазарев. – Причём сначала делают дырки для этих трубок, а потом засовывают.
Наркозный аппарат издал несколько коротких ровных гудков.
– Вот видишь, Виктор Сергеевич, им уведомления постоянно приходят о зарплате, – Алексей Петрович защёлкнул на зажим край лоскута, что они удаляли, немного натянул в сторону. – Пришёл, аппарат включил, наркоз дал – и тут же прилетело. Чего не жить так?
Платонов поудобнее обхватил ручку электроножа, нажал синюю кнопку и принялся отсекать струп от подлежащих тканей. Слой уходил ровно и быстро, открывая поверхностную фасцию.
– Худой, – сказал хирург, не поднимая головы. – Мать его не кормит, что ли? Хотя я сам лет до тридцати пяти ходил с гипотрофией первой степени. Это если по приказу смотреть, по которому в армию призывают.
– Говорят, он из дома постоянно убегал, – Лена, облокотившись на столик, решила поддержать разговор. – В окно выпрыгивал.
– В окно? – удивился Виктор.
– Первый этаж, – уточнила Лена. – Просто в школу не хотел ходить.
