– Я тебя не знаю, – говорит он удивлённо.
У него приятный низкий голос, с хрипотцой. И эти две морщинки над переносицей… нравится.
– Я – Катя, девушка Никиты, брата Ирины. Она рассказывала о тебе.
– Правда? – в его голосе проскальзывает надежда. – И что она про меня говорила?
– Что ты её новый любовничек.
Вот же я идиотка! Его лицо становится таким злым, что я даже невольно отступаю.
Я начинаю лепетать:
– То есть она рассказывала, что вы познакомились…
– Так чего там происходит? – перебивает он меня, и отшвыривает сигарету. Она крутится волчком – мой взгляд следует за её полётом, пока она не врезается в припаркованную рядом машину.
– Она разговаривает с начальником, – бормочу я, и медленно возвращаюсь к его лицу. Я как будто наугад выдала ответ на уравнение, и теперь пытаюсь понять, как объяснить алгоритм решения.
– Угу. Понятно, – он поворачивается ко мне спиной и снова уходит в полумрак. Я вижу, как он отстукивает ногой какой-то ритм, нервничает, потом делает несколько суетливых шагов вдоль тротуара. Он расстроен, и злится одновременно.
– Может тебе зайти? – спрашиваю я.
– Не положено.
– По… почему?
– Не положено, – он снова подходит ближе, подаётся головой вперёд так, что его лицо снова освещает настенный фонарь. Его глаза сощурены, губы сжаты. – Таким как я с такими как вы за одним столом жрать не положено.
Он отчеканивает каждое слово с такой яростью, что мне становится не по себе. Я отступаю на шаг в растерянности.
– А какие мы такие?
– А то ты не знаешь? – он сплёвывает на тротуар. – Вы другого сорта, из другой… как это назвать… касты. Очень мы разные, понятно?
– Что у нас с тобой разного?
– Тебе не пора возвращаться, а? – он раздражённо поднимает брови. – Папик рассердится.
Он посмотрел на меня с такой ненавистью, что я поёжилась.
– Ты меня с кем-то путаешь, – мямлю я.
– Угу, конечно. Сколько раз я себе говорил не связываться с такими, как вы. Почему мне так не везёт? Стою и жду, как собака хозяина, – он бормочет себе под нос, не обращая внимания, что я всё прекрасно слышу.
– Но мы не такие как они, – пытаюсь возмутиться я.
– Кто – мы?
– Я и Никита. Мы не такие как Ирина. Она слишком много о себе возомнила.
Он снова выходит на свет, губы сложены в тонкую, жёсткую линию. В его глазах сверкают молнии. Я вся съёживаюсь от его взгляда, коленки подгибаются.
– Тебе до Иры как до Китая раком, – цедит он. – Ты что думаешь, разрядилась в дорогие шмотки и стала от этого красивой? Насосала на бирюльки, – он с брезгливым лицом щёлкает меня по серёжке, – и теперь можешь других судить? Шла бы ты…
– Но я не…
– Пошла на… – выплёвывает в меня матное слово, резко подавшись вперёд, и от рывка головы капюшон спадает. Я вижу его короткие, похожие на густую щетину волосы, и уши со скошенными мочками.
Я отступаю на шаг резко, будто меня снова, как вчера, тянут за волосы.
Он там был. У железной дороги вчера. Я видела его вчера. С ними.
Я на ощупь пытаюсь найти прореху распахнутой двери и проскальзываю в неё, не отрывая от него взгляда. Вжимаю голову в плечи. Убыстряю шаг.
Ирина опять сидит рядом с Никитой. Трогаю его за плечо, он оборачивается.
– Тебя так долго не было. Я уже стал волноваться, – он переводит взгляд на Ирину, которая вставать не собирается.
– Поедем, а? Мне нехорошо, – я хмурю брови.
– Надо меру знать, уже взрослая девочка, – Ирина смотрит на меня с улыбкой и стучит пальцами по своей шее, намекая, что я слишком много выпила.
