– Закрыто у нас.
– Давно? – поинтересовался Отес.
– Почитай, почти месяц. Как огласили чрезвычайное положение, так и указано было все кружала прикрыть, – ответил корчмарь и лишь потом удивился: – А ты с какого дуба упал, если не знаешь, что война?
– Война?! – воскликнул Ахайло. – С кем?
Толстяк попятился, юркнул за стойку, откуда вытащил увесистую дубину, и протянул:
– О, вижу, пожаловали людишки не простые, а очень простые… Или вообще – не людишки?
– Да я тебя за такие слова! – Хорунжий попытался вытащить из-под пыльника меч, но спутник его удержал.
– Погодь, – произнёс колдун, плечом отстраняя горячего дружинника, и шагнул к хозяину. – Выходит, нелюдь на нас напала?
– Догадливый. – Толстяк кивнул и немного расслабился. – Так кто ж такие будете? Совсем издалёка, наверное, а?
– Угу, из-за тридевяти земель, – согласился Отес. – Вот и расскажи-ка нам со всеми подробностями, что тут происходит.
Корчмари, как известно, знают всё, да и поговорить отнюдь не дураки. Бранзя, как звали хозяина, истосковавшись по простому человеческому общению, перед тем, как взяться основательно за рассказ, сначала принёс путникам по увесистой порции вяленого мяса, шмату хлеба и объёмистому жбану с холодным квасом. И лишь когда они принялись за трапезу, заговорил.
Повествование он начал, естественно, с себя любимого. Обстоятельно, пользуясь тем, что рты слушателей набиты едой, поведал, как, отправив жену с дочкой и младшим сыном от греха подальше на север к дальним родичам, остался доедать припасы, чтобы те ворогу не попали. А что ещё, если подумать, простой корчмарь может сделать для горячо любимой родины, как не истребить, не щадя живота своего, всё съестное?
С другой стороны, надеялся, конечно, и на то, что супостат тут вообще не объявится. Нечисть-то прёт по прямой строго на восток. Говорят, оберег тайный силы необычайной надобно ей отыскать, чтобы всем светом завладеть. Ведёт же нелюдей могучий Полудник, оттого и жара стоит неслыханная. А послано же это исчадье стране в наказание – за то, что мятежники во главе с Зималином свергли законного царя…
Тут Ахайло с облегчением выдохнул, прожевал мясо и перебил рассказчика:
– А что же наше войско?
– Говорят же тебе, чудак-человек, что Полудник непобедим! – воскликнул Бранзя. – Как шарахнул он своей силищей по нашим, так только ошмётки полетели! Волшебник этот зималинский, хоть силу царского на себя и перебрал, но… Тот, толковали знающие люди, отдавал её без особой охоты, отравили его будто бы. Посему полностью овладеет новый кудесник силой чародейской только на сороковой день после смерти старого чудодея.
– Так ты говоришь, когда Лостя сковырнули? – вступил в разговор Отес.
– Где-то через неделю после солнцеворота…
– А Зималин с волшебником сейчас где? Живы хоть? – спросил с тревогой Ахайло.
– Живы пока. – Толстяк недовольно скривился. – В Крамене заперлись с остатками войска. Но через день-другой нагрянут нелюди и – поминай как их звали!.. Они ведь тоже знают про сроки, вот и спешат, чтобы волшебник не окреп.
Ахайло отодвинул пустую посуду и вскочил.
– Нам тоже поторопиться бы нужно!
– Надобно, конечно, – кивнул Отес и спросил у корчмаря: – Где тут колодец?
– Там, во дворе. – Хозяин махнул рукой в дальний конец трапезной.
Колдун поднялся, взял с лавки суму и пошёл в указанном направлении.
– Так ты с ним, выходит, в столицу путь держишь? – обратился Бранзя к хорунжему. – Смерти лютой ищешь?
