И пела приятно.
— Значит, и она лгала?
Моя мать учила говорить правду, хотела быть лучше, чем миряне, чтобы они забыли, что она хоть и не ведьма, но умеет многое. А они не забыли, и сестра её родная, что потом меня выгнала на улицу, не забыла.
— Лгала, но не так, как ты. Не для того, чтобы свою шкуру спасти.
«Твою хотела уберечь», — подумала я, но сдержалась. Наживать врагов — дело быстрое, а друзей напротив.
— Так что со мной будет? — снова спросила я, отодвинув занавеску и посмотрев в окно.
— Не торопись. Сначала про тетрадь свою расскажи.
Во мне крепло чувство, что нас специально возят окольными путями, чтобы разговор состоялся здесь, не на квартире.
Я и не отпиралась, показав всю свою сознательность и рассказав, всё как было. Постаралась покороче, чтобы не отвлекаться.
— Как считаешь, почему тебя убрать постарались?
Я взглянула на сидящего напротив с удивлением. Вот тебе и следователь! Проверяет? Я с ними раньше контактов избегала, дознаватель, прикреплённый ко мне, смотрел как на жабу болотную, несущую лихорадку. Тронь — и больше не вернёшься!
А этот всё спрашивает, и следа в его лице от былого света не осталось, теперь магический шар, колыхающийся под потолком при каждом наезде на булыжник, придавал коже Алариса восковидную бледность. Будто умер давно человек, а передо мной голем, слепленный из него, сидит.
— Почему меня о том спрашиваете? Разве я знаю?
— Не догадываешься?
— Нет. Не было ничего такого, чтобы срочно убивать меня.
Кончики его чувственных губ дрогнули, будто он хотел улыбнуться, но не счёл это нужным.
— Тогда пока у меня поживёшь, Силеник за тобой присмотрит. Не возражай, я прикажу, он будет оберегать. Если прав я, а уверен, что так, то в твоём доме оставаться ничем не лучше, чем на свободе. Из квартиры не выходи, на улицу и носа не кажи, иначе в следующий раз тебя оградят чем-то почище, букетика фиалок.
Спрашивать дальше я не посмела. Была достаточно напугана даже тем, что услышана и тем, что случилось. В конце концов, раз меня не сдали в департамент, значит, можно выторговать свободу.
— Служанки не будет, никого постороннего я в своём углу не потерплю, — бросил он, выходя из экипажа и подавая мне руку с изяществом светского щёголя.
— Ясно, — пробормотала я, смотря на трёхэтажный дом, все окна которого как по команде были плотно зашторены. Кажется, в прошлый раз я сбегала со второго этажа?
— Жаль, что вы решили вернуться, госпожа, — Силеник пропустил вперёд хозяина, любезно здоровавшегося со старичком, выглянувшим из квартиры на первом.
— Спасибо за приветствие, — улыбнулась я и с достоинством проплыла по лестнице, чувствуя взгляды в спину тех, кто прятался за закрытыми дверьми. Пусть сплетничают обо мне и инквизиторе!
Впрочем, мне лучше позаботиться о себе, а не о его репутации.
— Та комната в твоём распоряжении, ванная и уборная у тебя своя. Сиди тихо, пока я тебя не позову.
Силеник замешкался в коридоре или специально убрался подальше, чтобы оставить нас с хозяином наедине. В любом случае, учитывая его негромкие слова, это не сулило ничего хорошего.
— Какая комната?
— Вот эта, — произнёс что-то по-латыни, что у меня даже в висках заломило, а перед глазами заискрило. А когда мир снова приобрёл прежние краски, я смогла разглядеть дверь, спрятанную за шкафом.
— Заклятие сокрытия, — протянула я, чтобы скрыть, как мне больно от любого каноничного заклинания. Ведьмы чувствительны к таким вещам, но я их просто на дух не переношу. — Надеюсь, в потайной комнате вы не прячете памятные дары?
