ИНО - страница 2

Я совершенно выбилась из сил. Несколько раз споткнулась, три раза больно упала, но страх гнал меня дальше. Вначале еще был мизерный шанс, что водитель просто довезет меня до дома и отпустит, то теперь, поймав нас обоих, он не откажет себе в удовольствии убить меня медленно и мучительно.

Дрожащей рукой я ткнула круглым ключом в панель домофона, побоявшись оказаться в лифте с преследователем, на остатках адреналина взбежала на шестой этаж. Чуть не выдавив собой входную дверь, ввалилась в квартиру и стала судорожно запирать на все замки одной рукой. Другой рукой я держала ребенка. Каблук на левой туфле наконец сломался, и я вместе с ношей, к которой за время бегства почти приросла, рухнула на колени.

Ребенок выпал из рук и шмякнулся на пол. Было ощущение, что упало не живое существо, а полиэтиленовый пакет с водой.

Я кое-как поднялась, нервно дрыгая ногами, скинула туфли в другой конец коридора и заревела. Я плакала одновременно от облегчения, усталости и опустошения. Ребенок лежал, не шевелясь, и смотрел на меня своими гадкими глазищами. Я опустилась на пол рядом с ним и продолжала подвывать, закрыв лицо руками. Никак не могла с собой справиться, руки тряслись, ноги начало саднить – пока бежала по лесу, вся изранилась.

Стараясь не смотреть на неподвижно лежащего ребенка, я, пошатываясь, направилась в ванную. Из зеркала на меня смотрело поцарапанное, грязное лицо, залитое черными от туши слезами. Стало так жалко себя, что рот скривился, и новый поток черных слез отправился прокладывать себе русло. У меня начиналась самая настоящая истерика. А я ведь знала, что нельзя смотреть на себя такую. Наоборот, смотреть в зеркало надо только на себя улыбающуюся, тогда непроизвольно поднимается настроение и искусственная улыбка может стать искренней. Включив ледяную воду, я начала тереть лицо мылом и немножко пришла в себя.

Не глядя на свое отражение, я промокнула лицо полотенцем и вышла из ванной комнаты. Страшное дитя по-прежнему лежало и умоляюще глядело на меня, а по квартире разливался тот самый запах, что мне не понравился в машине. Значит, это он так пахнет!

Я уселась на корточки и попыталась отлепить клейкую ленту от рта этого неприятного существа. Скотч отделился на удивление легко, наверное, отмок за время нашего побега под дождем. Я брезгливо отбросила его в сторону. Ребенок слегка приоткрыл бесформенный рот.

– Крчт сштрр эээ тсшшш ххх.., – донеслось оттуда. На меня смотрели карие глазищи, выражая надежду на понимание.

– Что? – переспросила я, отодвигаясь подальше.

– Спшштр эээ ткпррэээ.

«Он еще и говорить не умеет? Или просто больной на голову? Ну, попала я!»

Придерживаясь за стеночку, я сходила на кухню за ножом и стала осторожно разрезать туго стягивающие толстое тельце веревки. Ребенок слабо зашевелился, и меня снова передернуло.

–Сшт ррэээ, кхршт…

Было такое ощущение, что он вкладывает в эти буквы какой-то смысл. Может у него какой-то дефект, поэтому он не может произносить некоторые звуки, но все понимает и как-то пытается выразить свои мысли? В его словах почти нет гласных, но как-то его можно понять?

–– Повтори, пожалуйста, что ты сказал? – обратилась я к ребенку, тем временем пытаясь на глаз определить его возраст.

Сделать это у меня не получилось, потому что чем больше я его разглядывала, тем меньше он казался похожим на обычного ребенка. Соотношение частей тела совершенно не пропорциональное. Лысая голова просто гигантская, не говоря уже о большущих глазах. На лице не было бровей и, кажется, даже ресниц. Ручки и ножки как у младенца, а ростом он не больше трехлетнего мальчика. Значит, это либо такой урод, который до сих пор не рождался на свет, либо… Либо вообще не человек.