Иночас - страница 14

И наконец отправилась в полет.

Ладонь пронзило ледяное онемение, по рукам побежали мурашки. Холод, внезапно разлившийся в воздухе, едва не сокрушил его. Свистящий звук чернее черного ударил по ушам, земля под ногами Спицы затряслась, сердце понеслось стремглав, все набирая скорость. Мальчик стал хватать ртом воздух и почувствовал, как его горло, нос и уши наполняются ледяной водой. Он больше не мог дышать. Не мог дышать. Он никак не мог спастись. Спица взмахнул руками и выронил осколок вместе с ужасающей историей наводнения на пол, после чего открыл глаза.

Он набрал целые легкие воздуха, такого холодного, что горло будто огнем обожгло. Голова немного кружилась, сознание оставалось спутанным, но, когда он смотрел на лежавший у его ног осколок, две вещи виделись ему совершенно отчетливо. Этому проклятому наводнению нельзя отдать ни единой человеческой души. И чтобы справиться с этим, Спице точно понадобится помощь отца.

От этих мыслей его отвлек звук. Спица прислушался. Такой знакомый глухой мерный стук – его мог создавать только клюв самой лучшей в мире вороны.

– Сорока! – Спица бросил осколок вместе с носком в заплечный мешок, закинул его на спину и схватил с пола ботинок. – Я сейчас! Пожди-ка чутка! Я на тебя не злюся, слово даю! – С огромным усилием он вскарабкался по стене к отверстию и выглянул наружу.

Мальчик застыл. Пощупал шишку на лбу. Да, сильно же он ударился головой об пол, ведь, когда он залезал в комнату, остававшаяся за его спиной дыра была гладкой и достаточно широкой для его тела. Теперь же он наткнулся на стену из оранжевого кирпича. В некоторых местах она не доходила до закругленных краев лаза, и там зияли дыры размером с кулак, в которые проникал свет.

Напротив самой большой дыры Спица увидел по ту сторону моргающий глаз.

– Сорока?

Но его ворона улетела.

Спица подтянулся и сел на край лаза, стараясь сохранить равновесие. Он сунул руку в ботинок и начал снова и снова бить по кирпичной стене, пока ее куски не полетели в Идейку. Пыль и пот застили ему глаза, но Спица втянул живот, насколько мог, и полез наружу.

Стоило его голове показаться над третьей аркой Петельного моста, как щеки тут же иссек ветер, а противная снежная крупа заставила отплевываться и часточасто моргать. С зажатым в зубах башмаком Спица широко расставил руки и посмотрел вниз.

Он никогда не забудет, что увидел в тот страшный миг.

Желудок сделал сальто. Из горла вырвался крик. Звенящие волны, нежно покачивающие гальку на берегу, пропали. Под ним трещал, сотрясался и вздымался лед – огромные толстые пласты окаменевшей воды. Замерзшая река, каких он прежде никогда не видел.

Спица попытался выбраться наружу, схватившись за обледеневшую балку над головой. Ладони соскользнули. И он, раскинув руки и ударившись ногами, упал на лед рядом с Сорокой и своим ботинком.

Щурясь, Спица стал искать взглядом сквозь мутную пелену снега свой дом. Первый из пяти белых домов на Швейной набережной.

Дом ПРОПАЛ, и вместе с ним из груди Спицы пропало дыхание. На том месте стояло гигантское серое здание с несколькими рядами ступеней и солидными колоннами.

Сладкий запах хлебопекарни пропал.

Коричневый стук лошадиных копыт по брусчатке Интингтона и черный фабричный гул пропали.

Пропало все, что когда-то было ему знакомо.

Спица опустил взгляд: его птица, его ботинок. Вот и все знакомое и понятное, что есть вокруг. Он сгреб их в охапку, испытывая страх и отчаянное желание удержать то, к чему привык, – а потом снова выронил. Он обхватил руками голову и обернулся. Перед ним стоял Петельный мост. Те же пять арок, те же знакомые ему каменные блоки.