Слуга поклонился,
а затем, побледнев, осторожно спросил:
— Господин
герцог, как вы желаете, чтобы слуги
относились к мадам?
—Отстранёно.
Но вежливо, — подчеркнул я. – Относитесь
к ней как в высокородной гостье,
находящейся в близком родстве к моей
семье. Выслушивайте её предложения, но
не выполняйте их, не посоветовавшись
со мной. Объясняйте ей уклад жизни стаи
и отказывайте в том, чего не положено
знать гостям. Пока на её руке нет кольца,
она не хозяйка замка.
— А если мадам
будет настаивать? – вздрогнул дворецкий.
— Я именно этого
и жду, Винсент, — широко улыбнулся я. –
Что мадам начнёт настаивать. Ей придется
бороться за то, чтобы вернуть своё
прежнее положение в замке. Чем не
наказание для провинившейся суки?
К тому же
всегда больше ценишь то, что далось с
большим трудом.
— Как скажите,
монсеньор, — поклонился Винсент… и
снова отчего-то медлил удалиться. Но
больше всего меня удивил его зверь:
седой волк явно трясся сейчас от страха,
хотя причин вроде бы и не было.
Или были?
— Да?— спросил
я. И Винсент тотчас упал передо мной на
колени.
— Господин
герцог, тут дело такое… всё дело в том,
что…
— Да говори же,
— я чувствовал ужас, исходивший от
старого слуги. И честно сказать, меня
самого это немного напугало. Потому что
ужас дворецкого явно касался Таис.
— У мадам были
…неприятности со стаей, — испуганно
проблеял дворецкий. – Оборотни так и
не приняли мадам как нашу Луну и герцогиню.
Я прищурился.
Помнится, находясь возле Баева, Таис
жаловалась на что-то подобное, но я тогда
не придал этому большого значения.
Понимая, какая огромная разница между
моей парой и её новым положением, я
предполагал, что Таис было непросто,
однако…
—Что значит «
не приняла»? – мягко поинтересовался
я, не желая пугать Винсента раньше
времени.
Однако опытный
дворецкий тут же пригнул голову к самому
полу.
Понимал, на каком
краю оказался.
— Монсеньор, вы
не вмешивались… Я полагал, что это Ваше
решение.
— Го-во-ри, —
рыкнул я, теряя терпение. Дворецкий,
совсем уже распластавшись на полу,
признался:
— Я слышал
сплетни слуг после того, как мадам…
уехала. Мадам унижали, монсеньер.
По-настоящему унижали.
—Как? — сквозь
зубы процедил я один единственный,
короткий вопрос.
Нет, я знал своих
оборотней и понимал, что моя стая –
великие французы – не могли так просто
принять пришлую полукровку из дикой
России, но… я полагал, что кроме нарочитой
демонстрации своего высокомерия, никто
не рискнёт обидеть Таис; может быть,
немного чем-то задеть, подтолкнуть мою
пару к ассимиляции в её новой роли – но
никак не оскорбить.
—Над ней смеялись
в лицо, называли проституткой… удобной
подстилкой для Альфы, — едва слышно
произнес Винсент. – Я не слышал всего…
но после исчезновения мадам слуги стали
более разговорчивыми, и…
Она ведь
говорила об этом. Говорила! Но я не придал
этому какого-либо значения.
Переведя тяжелый
взгляд с распростертого на полу дворецкого
на дверь, ведущую в мою спальню, я тихо
произнес:
— Немедленно собери всех
слуг в замке и объяви им следующее:
отныне каждое оскорбление моей пары
будет приравниваться к убийству. И
судиться будет так же: смертельная казнь
мужчине, сукам – отработка до двух
щенков.
Винсенту пришлось
немного подняться, чтобы снова склонить
голову к полу.
— Как скажите,
милорд.
—Теперь пошёл
вон.
Винсент попятился…
снова замедляясь у двери.
