Сотник бил расчетливо, поражая тех, кто приближался к нему, и медленно уходил вверх к спасительной верхней кромке завала. Один из горцев подхватил тело убитого стрелой подростка, со скорбным криком выставил его перед собой и с нечеловеческой силой, прыжками, стал приближаться к лучнику. Тот заметно занервничал, стрелял уже не так точно, бессмысленно тупо пробивая уже поверженное тело. Преследователь последним рывком настиг его, выбил лук и сжал костистые ладони вокруг горла. Грабитель захрипел, забился в предсмертной судороге; кровавыми пузырями пошла пена из сведенного гримасой смерти рта.
Таким Тохте запомнился финал этого побоища. Тогда он по-настоящему усомнился в могуществе Ясы, в непобедимости монгольского войска. Сомнение породило крамольные мысли и поставило ряд вопросов о праведности незыблемых правил кочевой империи, пришло внутреннее перерождение, поиски нового жизненного пути на острой грани жизни и смерти.
Тохта вел свое повествование шепотом, маскируя за обычными фразами безумную кровавую судьбу своего народа, чья трагическая история слилась с трагедией горцев. Старался не описывать кровавых подробностей. Но сам смысл и трагедии его рассказов запали глубоко в душу, меняя привычное видение мира и людей.
Помолчав, он сказал:
– Ты, Данила, умный, ты умеешь управлять своим умом и другими людьми. Ты видишь будущее. Я пойду за тобой, поскольку для меня, да и для других, кто пойдет за тобой, это единственный путь продолжения жизни в этом сумасшедшем мире. Ты придумаешь и, наверное, уже придумал, как нам вырваться из западни, в которую мы все попали.
В самом деле, у Данилы родился спасительный план, он предложил выбрать пару десятков надежных пехотинцев и в самый напряженный момент смертельного сражения создать вокруг вал из телег, поверженных лошадей и тел погибших, затаиться. Для этого нужно хорошее оружие, надежные длинные копья, хотя бы пять-шесть отменных лучников. А главное – лишить наступающую на пехоту конницу основного преимущества, коней. Об этом был особый разговор.
Главная сила жизни на земле русской
Игумен Земли Русской спал мало, в скорби о потере времени садился за трапезу. Считал с сожалением каждую минуту, потраченную на житейские дела. Драгоценного времени не хватало на очень важное, на то, что пылало ярким пламенем, потом обдавало дикой зимней стужей – размышлениям о напастях, о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю русского народа. Все больше сил и времени забирали хлопоты о создании новых монастырей, чья жизнь становилась обязательным условием жизнеспособности Земли Русской. Правящие Русью князья и бояре первыми попали в кровавую мельницу, которая перемолола всех без разбора, оставив лишь внешнюю видимость чести и достоинства. Сознание власть предержащих было раздроблено правилами степной державы, больше похожими на угрозу удара топора по оголенной шее – держать в страхе и подлой корысти всех и вся. Страх, созданный великим воителем Чингисханом, был всеобъемлющим, а корысть – простым и надежным инструментом порабощения княжеских и боярских душ.
Яса – закон великой власти («Их засаг хууль») собрал воедино огромную массу народов великой степи. Превратил разрозненные массы кочевников в единую военную машину, сокрушающую на своем пути малые и большие народы, стирающие с лица планеты целые цивилизации. В 1206 году от Рождества Христова Яса соорудила в массовом сознании народов огромный котел, в котором плавились народы, претерпев великую боль и адские муки. В нем почти все страны, многочисленные этносы превращались в самый прочный в мире сплав, самое могучее оружие, несущее смерть, разрушение. И новый великий порядок.
