Читать онлайн Александр Зуев - Месть майора Вишняка

Сам Господь Бог решил наказать эту нечисть.

Так назначь, Господь, меня, Вишняка,

выполнить твою волю, и я исполню.

Не должны эти мальчишки

уйти в небытие неотомщёнными.

Майор В. Вишняк.

Славянск-Дебальцево,

2014-2015 годы.

ВСТУПЛЕНИЕ. САРАТОВСКОЕ ПРИСТАНИЩЕ

Майор Вишняк Виктор Александрович, командир танковой роты Донецкой народной республики, выписался досрочно из ростовского госпиталя 20 декабря и добрался до Саратовской области 23 декабря 2014 года. Надеялся найти единственного близкого человека – четырёхлетнего внука Никиту, вышедшего живым из мясорубки гражданской войны.

В далёком Воронеже, куда привезли детей из полыхающего Славянска, сообщили, что Никиту направили в Саратовскую область, а определить где его родители не удалось. После долгих и трудных поисков майор разыскал воспитательницу детского сада, помнившую Никитку и все ужасы той эвакуации. Она, плача, рассказывала о безумно тяжёлой дороге, об обстреле в районе Краснодона двух переполненных автобусов, везущих детей. Автобус, шедший первым, получил пулемётную очередь в упор. Водитель скончался на месте, неуправляемая махина съехала на обочину и завалилась на бок. Второй автобус отстал метров на сто – и это спасло детей и сопровождающих. Увидев рухнувший транспорт, остановились на безопасном расстоянии. Воспитательницы, медсестры, родители бросились спасать раненых и пострадавших. Оказалось, что в первом автобусе двое убитых – водитель и медсестра, четверо детей ранены и нуждаются в срочной медицинской помощи.

Раненых повезли в краснодонскую больницу, остальных кое-как распределили во втором автобусе и двух легковых машинах, сопровождавших колонну. Когда размещали детей в единственном автобусе, выбросили все лишние вещи, дорожные сумки. Часть документов и вещей потерялись. Многие испуганные дети плакали навзрыд. Наверное, эти рыдания и детские вопли тогда прозвучали словно вознесённая ввысь молитва, начавшая охлаждать ненависть воюющих сторон. Ожесточённая миномётная канонада вокруг горящего Краснодона стала постепенно стихать.

Оставшиеся двенадцать километров до пограничного пункта пропуска Изварино показались всем бесконечно длинной дорогой, бегством из ада, которое никак не хотело завершаться. Эта дорога навсегда вошла в подсознание детей как вечное напоминание о жестокости и непредсказуемости взрослого мира.

Начали приходить в себя только в приграничном российском Донецке. Автобус остановился на одной из тихих городских улиц. Мимо проходили спокойные люди, женщины прогуливались с грудничками в детских колясках. Показалось, что попали на другую планету: нет войны, люди улыбаются, а главное – вокруг тишина.

Маленький Никитка, по словам воспитательницы, три дня пробыл в пункте временного размещения в Воронеже. Затем его и нескольких других детей, которые попали в Россию без родителей, перевезли в Саратовскую область в город Энгельс. Сюда и направился майор Вишняк, начавший приходить в себя после тяжёлого ранения.

Для Виктора Вишняка, командира танковой роты Донецкой народной республики, всё стало трудным и неподъёмным в этом послегоспитальном мире.

Во-первых, тяжелейшая контузия привела к заиканию, что было нетерпимым для него, привыкшего отдавать приказы чёткими рубящими фразами убедительно и громко.

Во-вторых, унизительно и нетерпимо было объясняться по поводу утерянных документов: его паспорт, пенсионное удостоверение, удостоверения к государственным наградам СССР, которые он бережно носил в нагрудном кармане, пропали. Дело в том, что его вывозили с линии фронта без сознания, с остановившимся дыханием, в обгоревшей, пропитанной кровью одежде. На поле боя его вытащили из огня, сняли тлеющую одежду, укрыли грязным походным брезентом и отвезли в госпиталь в Луганск. Оттуда, как тяжелораненого, которого невозможно вылечить в Луганске, перевезли в Ростов-на-Дону.

В-третьих, чувство долга настойчиво управляло всей его сущностью, собирало в кулак все нравственные, физические силы и требовало возврата на фронт, несмотря на то, что разбитый, израненный организм подходил к последнему пределу, просил тепла и покоя. Так что это «в-третьих» так сформулировало задачу для Вишняка: съездить в Саратовскую область, навестить внука и сразу же вернуться на фронт, где ополченцы готовились к отражению нового мощного наступления врага.

Единственным документом, который ему привезли в Ростов-на-Дону накануне выписки из госпиталя, было удостоверение командира танковой роты ДНР, подписанное министром обороны. С этим удостоверением и плотной пачкой выписок из истории болезни с перечнем перенесённых операций Вишняк и отправился на поиски внука.

В заснеженном Энгельсе, на улице, прямо перед отделом Федеральной миграционной службы, случилось то, о чём предупреждали ростовские врачи: Вишняк потерял сознание. Два дня пролежал в реанимации, благо врачи нашли в нагрудном кармане многочисленные выписки из истории болезни. Оказалось, что тяжёлая контузия была осложнена компрессионным переломом позвоночника, многочисленными ожогами и касательными осколочными ранениями. Три недели Вишняка лечили в энгельсской больнице. Вокруг его койки собирались больные и слушали рассказы о войне, о людях, втянутых в кровавый водоворот, переламывающий человеческие судьбы. Часто послушать приходили врачи и медсёстры. Заикание при этом страшно мешало и было тяжёлой проблемой для Вишняка: он никак не мог привыкнуть к тому, что порою приходится мучительно долго выдавливать из себя нужные слова и фразы, что в другое время смог бы красочно и образно описать главное в считанные минуты. Но он не унывал: строил планы поисков внука, пытался дозвониться до далёких Донецка, Горловки, Луганска, готовился к возвращению домой.

После выписки из больницы Вишняк всё-таки дошёл до отдела ФМС, где настоятельно просил поискать его внука среди многочисленных беженцев, осевших в Саратовской области.

Спустя некоторое время в ФМС подъехали бдительные полицейские, тщательно проверившие Вишняка – всё-таки человек приехал из другого государства, из зоны военных действий.

Выяснилось: он проходил срочную службу в далёком 1981 году в Афганистане. После этого, по направлению командования, поступил вне конкурса в Ленинградское высшее военно-политическое училище, по окончании которого опять попал на службу в Афганистан. Там успешно командовал взводом, ротой, батальоном. Вишняк имеет ряд правительственных наград. В 1989 году досрочно получил воинское звание майора.

Развал СССР майор пережил очень тяжело: в армии самостийной Украины служить отказался, пошёл работать на угольную шахту имени Засядько, где и доработал до выхода на пенсию простым проходчиком.

Женат. Жена, Мария Николаевна Вишняк пропала без вести во время боев за Славянск. Единственный сын погиб, сражаясь в рядах ополченцев в донецком аэропорту. Невестка и тесть с тёщей погибли во время артобстрела Славянска: тяжёлый снаряд угодил прямо в погреб, в котором они прятались от артналёта. В живых остался только внук Никита – единственная его надежда и смысл жизни.

Полицейские по своим каналам проверили рассказанное. Всё подтвердилось.

Майору Вишняку принялись помогать правозащитники, казаки. Подобрали ему временное жильё на Кумысной поляне, где он долечивался ещё несколько недель, пока областные власти пытались найти его внука. Но оказалось, что четырёхлетний Никита в Саратовскую область не прибывал. Скорее всего, находится в детском доме в Белгородской или Ростовской области.

Вскоре, в феврале, на юго-востоке Украины начались ожесточённые бои на всей линии фронта, и Вишняк засобирался в дорогу, поскольку счёл своим долгом вернуться в ополчение.

Через пару недель удалось узнать, что он успешно воевал под Дебальцево и продолжил череду своих воинских дел. Многие ополченцы, жители Горловки, Славянска, Новосветловки хорошо знают о его военной биографии и тепло отзываются о нём. Его рассказы легли в основу повести, в которой этот необычайно скромный командир предстаёт человеком, испытавшим и преодолевшим тяготы и безумные жестокости военного времени. Гражданская война ворвалась в его жизнь нежданно и грозно, привела к гибели родных и близких, изменив представление о мире, об Украине и о себе.

О его воинском подвиге постараюсь рассказать в коротких главах повести, над которой, отложив другие дела, начал работать, считывая долгие часы диктофонных записей. Это было трудным занятием, поскольку временами майор мучительно заикался – сказывалась тяжелейшая контузия, замыкался, уходил в себя…

Другая, почти непреодолимая сложность – с трудом верилось в его необычные рассказы о военных удачах и промахах, приходилось проверять, сравнивать, сопоставлять. Потом убеждался, что Вишняк всё рассказывал, не преувеличивая и не утаивая. Во многое из того, что он рассказывал, верить не хотелось, поскольку натуральные сцены гражданской войны вообще воспринимаются с трудом, уровень жестокости в них просто зашкаливает, и тогда сознание отказывается принимать происходившее, но прочитав его исповедь, совсем по-другому начинаешь воспринимать то, что показывают наши федеральные каналы. Понимаешь: за словами киевских политиков не просто обман и пустота – там бездна ненависти и преступлений, за которые неизбежно придёт расплата.

РОДНАЯ ГОРЛОВКА

Если бы кто-нибудь сказал Виктору, что ему придётся участвовать в гражданской войне, что вообще такая война возможна, он бы ни за что не поверил. Да и кто мог поверить в Украине, привыкшей к сытной размеренной жизни, что чокнутые радикалы, только и способные на дикие шоу в дурацких нарядах на юродивом Майдане, обретут власть и деньги? Никто не захотел заглянуть в будущее, в котором бандеровцы сменили бутафорские наряды на настоящие бронежилеты и каски, вооружились не только автоматами Калашникова, но и реактивными системами залпового огня и дальнобойными гаубицами.

Вот и Вишняк, вплоть до совершенно неожиданного для него майданного переворота, вполне обоснованно считал Украину сонным царством, населённым простым, многонациональным, спокойным народом, у которого порой бывало много гонора, но обычно этот гонор побеждала лень, косность и вековая привычка довольствоваться малым.

Оставалось только удивляться, как собственная недальновидность, скорее даже слепота и истинные, скрытые ранее историческим покрывалом качества украинской души внезапно заставили его проснуться. Более того, проснувшись, он встал у края пропасти, перед тяжким и страшным выбором: бежать куда глаза глядят, спасая семью, оставив дом, нажитое имущество, или взять в руки оружие и истреблять себе подобных с твёрдой уверенностью в своей правоте.

Родился и вырос Виктор в Горловке – уютном донбасском городе, мирном и спокойном, окружённом высоченными горами отвалов «пустых» пород из угольных шахт – терриконами. Одним из любимых развлечений Вити Вишняка был скоростной спуск с этих огромных крутобоких гор. Здесь он был всегда первым, до той поры, пока один из сверстников не сломал ногу во время этого «развлечения». После этого происшествия родители категорически, под страхом отлучения от телевизора, запретили детям приближаться к выработкам. Но Витя проявил упорство и самостоятельность – продолжал тренировки с рискованными пробегами ёлочкой на самых высоких горках. Проделывал это уже в сумерках, рискуя вдвойне. Зато в сумерках мало кто мог распознать его и «сдать» родителям.