Между тем великий Игумен все чаще видел события вокруг молодого воина. Всей душой ощущал нравственный подвиг и призыв юноши, решившего посвятить всего себя служению Отечеству под руководством великого Наставника. Не раз в своих видениях Преподобный помогал укреплению его духа, способного свершать подвиги и защищать жизни своих товарищей по несчастью.
Уловил Игумен Земли Русской и попытки пытливого ума молодого сотника разгадать загадку успехов монгольской армии и найти пути спасения Родины от ордынского ига. И поразился творческому, многогранному взгляду молодого воителя, способному заглядывать в будущее, рождать новые идеи и тактику военного преобразования Отчизны. Мысленно представил себе смертельные опасности и неимоверные трудности пути молодого воина и послал ему благословение и нравственные силы для преодоления всех напастей.
Две тысячи ордынских пехотинцев словно растворились в бескрайней степи. Все они ощутили себя песчинками, унесенными могучим степным ветром в неизвестность, в бескрайние просторы. На пятый день пути они ушли от Волги на юго-запад. Стоял август. Удушливая жара испепеляла, выжигала мозг даже у самого крепкого человека. Далеко впереди ввысь поднимались столбы пыли – это тумен тяжеловооруженной монгольской конницы двигался к Величавому Дону, главному водному духу здешних мест. А потому назвали Аланы все реки этой местности как последующие после него – Ардон, Фиагждон, Урсдон, Кармадон. И где-то вдали за горизонтом их ждало вожделенное море, до которого они вряд ли дойдут. Где-то ближе к морю они должны исполнить свою роль подсадной утки и безвестно покинуть этот негостеприимный мир.
Отупляющее движение, строгие порядки монгольского войска рождали внутреннее смирение, готовность безропотно умереть в предстоящем сражении. К Дону шли дальней дорогой: то ли пытаясь скрыться от разведчиков врага, то ли проводники были негодными. Более сотни верст, пройденных за три дня, поглотили все силы горе-пехотинцев. Под вечер третьего дня они увидели вдоль левой обочины степной дороги неровное бугристое поле, сплошь усеянное гипсово-белыми то ли корневищами огромных, вырванных с корнями деревьев, то ли костями животных. Когда подошли поближе, поняли, что второе предположение было ближе к истине – только кости были человеческие. Сотни выбеленных солнцем и степными ветрами скелетов лежали в разных позах. Часть из них разбросали в разные стороны по полю какая-то дьявольская сила или дикие животные. В нескольких десятках метров от основной груды скелетов лежали фрагменты черепов, ребер, бедренных костей.
Передние шеренги уставшей пехоты оторопело остановились, шедшие следом невольно навалились на них. В пыльном степном воздухе повисла зловещая тишина. Ее прервали визгливые крики сотников, десятников: «Вперед! Что столпились как бараны?».
Идущий рядом с Данилой Тохта выругался по-кипчакски, смачно сплюнул и вполголоса рассказал:
– В прошлом году этим же путем шла небольшая ордынская армия наказывать горцев – аланов. Здесь и произошло сражение. Даже не то, чтобы сражение, так себе, обычная в наше время резня. Только вот погибла в основном ордынская пехота, полегло примерно полтысячи таких же, как мы новобранцев. Остальные разбежались. Правда потом ордынский конный тумен потрепал аланскую и грузинскую конницы. Только вот мертвых пехотинцев хоронить никто не стал. Знаешь, свыше нам не случайно показали, какая судьба нас всех ждет. Так что давай вечером будем решать, как нам всем не стать жертвенными барашками.
