– Я не понимаю, зачем вы пригласили меня сюда? Для того, чтобы сообщить о том, что я и мои родные должны быть подвергнуты этому жестокому наказанию?
Видя страдание на лице девушки, Глушков глухо выдохнул и уселся рядом.
– Нет, я позвал вас не для этого, сударыня, – заметил он тихо и попытался улыбнуться, но у него получилась лишь неприятная гримаса. Он внимательно посмотрел на лицо девушки и глухо, чуть запинаясь вымолвил: – Я предлагаю вам, Мария Кирилловна, некий уговор. Я могу сделать так, что вы и ваши родные избегните наказания кнутом. Поскольку после семидесяти ударов, которые предписаны указом, мало кому удавалось выжить. К тому же я смогу договориться, что в Сибирскую губернию вы поедете на подводах с провизией, а не пойдете пешком, как простые каторжники.
– Вы сможете нам помочь? – опешила Машенька.
– Да, обещаю. Но это в обмен на вашу благосклонность…
– Что? – опешила девушка и напряженно воззрилась на неприятного человека, который сидел перед ней.
– Не буду скрывать, что вы сразу понравились мне, сударыня, – слащаво ухмыляясь, произнес Глушков, плотоядно облизывая губы. – Ваша изысканная, редкая красота просто завораживает. Я обещаю, что избавлю вас и ваших родных от жестокого наказания кнутом и доложу, что указ исполнен в точности, но взамен на вашу уступчивость…
Прекрасно понимая, чего хочет от нее комендант, Машенька на миг представила близость с ним, как окажется в объятиях этого полного неприятного господина. На ее лице отразилось брезгливое выражение и даже испуг. Это тут же отметил Глушков и порывисто заявил:
– Я не тороплю вас, сударыня, и дам вам час на раздумье. Сейчас мой денщик накормит вас. А я пока проверю караулы. Через час я вернусь, и вы должны будете дать мне ответ. Надеюсь, он будет положительным.
– И вы ослушаетесь приказа ради нас? – убитым голосом спросила она.
– Это только ради вас, моя прелестница, – уже проворковал Глушков, вставая. – Клянусь, после ночи, проведенной с вами, я напишу рапорт о том, что вы, ваш отец и братец были выпороты кнутом. Хотя на самом деле вы все будете целы и невредимы. И распоряжусь, чтобы по этапу вас везли на телеге, – он замолчал и крикнул денщика. Уже у выхода он заметил. – Что ж, у вас есть час на раздумье…
Бросив многозначительный плотоядный взгляд на лицо девушки, комендант вышел.
Оставшись одна, Маша, напряженно сжала кисти рук и встала. Она подошла к окну и увидела мрачный весенний пейзаж за ним. В ее голову пришли мысли о том, что сейчас в этой крепости она, ее отец и брат находятся только из-за нее. Только ее безрассудный и опрометчивый поступок привел их всех к мучениям, страданиям и, может быть, даже к скорой гибели в будущем. Она понимала, что семьдесят ударов кнутом невозможно выдержать даже выносливому закаленному мужчине, а уж ей и подавно. Ее отец был стар и болен, и девушка отчетливо осознавала, что ни она, ни Кирилл Петрович не выживут после этой экзекуции. И, видимо, на это и было рассчитано. А ее брат, даже если и останется в живых после наказания, точно долго не выдержит в сибирском суровом климате на казенных заводах, если вообще достигнет тех проклятых мест.
В ее голове начал вырисовываться путь к спасению. Отдаться этому неприятному полному коменданту и спасти их всех от неминуемой гибели. Ведь матушка уже отправилась на тот свет после сердечного приступа. И все эти дни девушка винила в ее смерти только себя. Но отдаться рыжему, дурно пахнущему Егору Васильевичу, который старше ее практически вдвое, было для девушки невозможно. Неприязнь, гадливость и омерзение поднимались в ее сердце, едва она представляла интимную близость с ним.
