– А ну, заткнись! – взорвался Глушков, потеряв вмиг терпение, и стремительно ударил Григория в лицо кулаком.
Молодой человек выдержал удар и, злобно зыркнув на коменданта, в следующую секунду кинулся на Глушкова. Хотя его руки были связаны сзади, Григорий со всей силы ударил коменданта ногой в живот, и тот отлетел к противоположной стене. Григорий уже бросился к нему, намереваясь нанести еще удары. Не ожидая такого буйного поведения от молодого человека, солдаты тут же кинулись к Чемесову и начали бить его со всей силы, оттаскивая от Егора Васильевича, который, схватившись руками за живот, хрипел, сидя на полу. Григорий попытался бороться с солдатами. Но его оглушили прикладом по голове, и он вновь потерял сознание.
Когда Чемесов снова пришел в себя, он отметил, что находится в той же зловонной камере. Он был без мундира, в одной рубашке и панталонах. Его руки были связаны над головой. Он висел на веревках, стягивающих запястья, вздернутый к каменному потолку за железный крюк. Его ноги едва доставали носками до пола, а все тело ныло от полученных ударов. Перед ним возникло толстое неприятное лицо коменданта.
– Ну что, так лучше, ваше благородие? – с издевкой заметил Глушков.
– Вы… гнусный человек, – выплюнул Чемесов и закашлялся, ибо ощутил под ребрами невыносимую боль. Он чуть опустил взор вниз и отметил рану на боку, которая кровью сильно намочила его рубашку. Григорий вмиг вспомнил, как при схватке один из солдат полоснул его острием сабли, еще при потасовке в комендантской.
– Ты, как я погляжу, буйный совсем, оттого теперь будешь на крюке у меня висеть, – прокомментировал Егор Васильевич. – Ишь, что удумал, драться со мной! Да я велю прибить тебя до смерти, и все. И вообще говорить с тобой не буду!
– Видимо, вы со всеми заключенными так и поступаете, – выплюнул Чемесов, пытаясь стянуть руки с крюка и сплевывая кровь с разбитой губы. Он ощущал, что один глаз его залит кровью, которая стекала из раны на голове, отставленной солдатским прикладом. – Мерзавец вы еще тот!
– Заткнись! – прохрипел Глушков и снова со всей силы саданул Чемесова в челюсть. Молодой человек потерял сознание и повис на руках.
– А ну, окатите его, – приказал комендант. Солдат послушно набрал в ведро ледяной воды из деревянной кадки и выплеснул в лицо Григория. Тот тут же пришел в себя и напряг руки, привстав на носках. Подняв голову, Чемесов одним, не залитым кровью, глазом посмотрел на коменданта и прохрипел:
– А, господин комендант! Я думаю, императрице все же будет интересно узнать, как вы замучили и убили всех Озеровых, несмотря на ее милостивое повеление никого не казнить.
– Ты это что, вздумал угрожать мне, ваше благородие? – пророкотал комендант. – Так ты, буян, и сам преступник. Ты хитростью вломился ко мне в крепость и пытался освободить государственных преступников! Тебя самого следует отправить по этапу в Сибирь!
– Когда государыня узнает обо всем, вы точно вылетите с этого места.
– Испужал! Да во всех моих рапортах все умершие числятся от переохлаждения и болезней! И столько лет все это устраивало императрицу.
– Но, я-то знаю, что это не так! И про Озеровых точно доложу, куда следует! – не унимался Чемесов.
– А ну замолчи, мальчишка! Я тебе доложу! Да я тебя немедля собственными руками придушу, наглец!
Руки Глушкова уже потянулись к молодому человеку. Но в последний момент комендант остановил себя и чуть отошел от Чемесова, отвернувшись. Отдышавшись и успокоившись, Егор Васильевич вновь обернулся к молодому человеку и предложил уже более спокойно:
