Иностранная литература №01/2012 - страница 5



Мимо проплывают во мраке луга.
Но пишущий – на полпути к своему образу,
и движется, словно крот и орел, в одном лице.

Перевод Алёши Прокопьева

Из сборника “Незавершенное Небо”

(1962)

Через лес

Зовется место болотом Якоба —
это летнего дня подвал
где свет скисает в напиток
с привкусом старости и трущоб.
Гиганты бессильные тесно спеленуты
чтобы с них ничего не упало.
Гниет там сломанная береза
прямая как догма.
Со дна леса встаю я.
Светлеет между стволов.
Льет дождь над моими крышами.
Я – сточный желоб для впечатлений.
На опушке воздух теплый.
Большая ель, темна, стоит спиной
зарывшись мордой в чернозем
пьет тень дождя.

Перевод Александры Афиногеновой

Ноябрь с отливами благородного меха

Небо стало таким серым что
земля сама начинает светиться:
луга с их робкой зеленью,
пашни цвета кровяного хлеба.
Вот красная стена сарая.
А там затопленные водой участки
как белые рисовые поля где-нибудь в Азии,
там замирают чайки – и вспоминают.
Туманные пустоты посреди леса
тихо перекликаются друг с другом.
Творящий дух, что живет укромно
и бежит в лес, как Нильс Даке[4].

Lamento[5]

Он отложил ручку в сторону.
Она тихо лежит на столе.
Она тихо лежит в пустоте.
Он отложил ручку в сторону.
Слишком о многом нельзя ни написать, ни умолчать!
Он парализован тем, что происходит далеко отсюда,
хотя чудесный его саквояж бьется как сердце.
На улице – скоро лето.
В кустах кто-то свистит – человек или птица?
И вишни в цвету гладят ветвями
                              вернувшиеся домой грузовики.
Проходят недели.
Медленно наступает ночь.
На окно садятся мотыльки:
крохотные белые телеграммы планеты.

Перевод Алёши Прокопьева

Из сборника “Великая тайна”

(2004)

Орлиная скала

За стеклом террариума
рептилии
странно неподвижные.
Женщина развешивает белье
в тишине.
Смерть – это безветрие.
В глубины земли
скользит моя душа
тихо как комета.

Фасады

I
В конце дороги я вижу власть
и она похожа на луковицу
с лицами-шелухой
они облетают слой за слоем…
II
Театры пустеют. Полночь.
Буквы горят на фасадах.
Тайна неотвеченных писем
падает сквозь холодное мерцание.

Ноябрь

Скучающий палач становится опасным.
Горящее небо скатывается в рулон.
Из камеры в камеру слышатся стуки
и пространство вырывается из мерзлоты.
Некоторые камни светятся как полные луны.

Снег идет

Похороны случаются
все чаще и чаще
как дорожные указатели
когда приближаешься к городу.
Взгляды тысяч людей
в стране длинных теней.
Мост возводится
медленно
прямо в космос.

Подписи

Я должен переступить
через темный порог.
Зал.
Светится белый документ.
С множеством движущихся теней.
Все хотят его подписать.
Пока свет не догнал меня
и не сложил время как лист.

Перевод Александры Афиногеновой

Хуан Хосе Мильяс


©Juan José Millas, 1997

© Надежда Мечтаева. Перевод, 2012

Отдельным изданием роман будет опубликован издательской группой “Азбука Аттикус”.

У тебя иное имя

Роман

Один

Был конец апреля. Часы показывали пять, и Хулио Оргас, как и всегда в это время по вторникам, уже минут десять как вышел от своего психоаналитика. Он пересек улицу Принсипе-де-Вергара и сейчас входил в парк “Берлин”, безуспешно пытаясь скрыть охватившее его волнение.

В прошлую пятницу ему не удалось встретиться в парке с Лаурой, и с того дня его не покидала тоска. Она душила его все выходные, заполненные невеселыми размышлениями под шум дождя. Она была так остра, что Хулио ужаснулся, представив на миг, в какой ад может превратиться его существование, если разлука продлится дольше. Он вдруг осознал, что в последнее время его жизнь вращается вокруг оси, которая проходит через две точки, и точки эти – вторник и пятница.