Иностранная литература №03/2011 - страница 15

Еще в бытность свою подмастерьем Блейк поступил в школу при Королевской академии, где ему предстояло познакомиться с греческими и римскими подлинниками. В ту пору своей жизни он от одиночества не страдал: он сблизился с другими молодыми художниками – тоже лондонцами, разделявшими его вкусы и увлечения; однако друзьям с ним приходилось непросто. История всей жизни Блейка пестрит отповедями и упреками в адрес тех, кто вздумал ему перечить; даже с самыми близкими людьми он зачастую бывал нервозен и повышенно возбудим: в молодости стоило ему разволноваться – и у него начинались боли в области живота. Критику Блейк не забывал; в одном из своих рассказов о себе он отметил, “как втайне негодовал”[12] на не слишком-то конструктивное замечание преподавателя из Королевской академии. Кроме того, он мог надолго затаить обиду – он вовеки не простил сэру Джошуа Рейнольдсу его так называемых заблуждений.

Однако же оборотной стороной уязвимости и вспыльчивости Блейка была упрямая, из ряда вон выходящая уверенность в себе: он неизменно превозносил себя до небес, равняя с Рафаэлем или Дюрером (как правило, на эту примечательную черту внимания не обращают). Лишь непоколебимая убежденность в собственной неповторимости и непогрешимости и позволила Блейку создать целую мифологическую систему; но, словно отказываясь признавать свой самоочевидный неуспех в этом мире, он всеми силами старался укрепить и повысить свой статус в “мире духовном”, каковой почитал истинной целью всех своих устремлений.

Здесь важно отметить роль жены Блейка, Кэтрин, – именно она это самоощущение поддерживала и “подпитывала”. Их с Уильямом брак – один из самых идеальных и вместе с тем ярких союзов в истории литературы. Несмотря на часто провозглашаемые теории сексуальной свободы и вседозволенности (такого рода образами опубликованные произведения Блейка изобилуют), он, по всей видимости, ожидал найти и находил в жене безраздельную преданность и любовь. Кэтрин оставалась его верной спутницей во всех начинаниях, вместе с мужем работала над его гравюрами, чинила его одежду, готовила поесть – и, что, пожалуй, самое важное, интуитивно со всем соглашалась и безоговорочно верила в его рассказы о видениях. Эта тихая и безмятежная, сосредоточенная на себе пара оставалась бездетной на протяжении всей долгой совместной жизни и, подобно многим таким союзам, сохраняла и культивировала собственную детскость.

Еще до свадьбы Блейк спросил свою нареченную, жалеет ли она его, и, услышав “да”, признался ей в любви. Причин для жалости было немало: начиная с первых же лет брака его уже окрестили “бедолагой Блейком” или “беднягой Уиллом”, как если бы его судьба на земле была предрешена заранее. Блейк часто обижал людей своим обхождением и манерой разговора. “Всегда будь готов высказаться начистоту”, – наставлял он, причем ему самому этот добрый совет на протяжении всей жизни доставлял немало неприятностей. Блейк бывал намеренно буен, капризен, а порой и язвителен. В разговоре он то и дело бросался обличительными фразами: “Это неправда… Это ложь”