пятна и лепнина как на любом старом потолке, помню простыни на веревке на балконе, кучи одежды на полу, сад и так далее, кедр и так далее, кафе и так далее, щенок с бантом которого я оттолкнул коленом, солнечный ромб тянущий свой слюнявый язык по покрывалу, и среди этого мой отец
– Говорят я болен говорят умру Паулу
не мне, ведь он все перебегал глазами с одного завитка лепнины к другому с тем же отсутствующим видом что и раньше, он на том берегу реки, откуда бежал не двигаясь с места а мама неизвестно чего боясь
– Карлуш
мама минуту назад
– Карлуш
или это я воображаю, что мама буквально минуту назад
– Карлуш
а в это время Карлуш, раз уж вас интересует Карлуш сеньора, в Лиссабоне, на этом берегу Тежу, безразличный ко всему, с чашкой супа который неизвестно кто ему разогрел и который он так и не съест, мне приходится наклониться к нему чтобы услышать как он говорит будто о другом человеке в другом доме, в другой спальне
– Говорят я болен Паулу
а если вдуматься, он и говорил о другом человеке в другом доме в другой спальне, сообщал новость, не имевшую к нему ни малейшего отношения, неинтересную новость, и правда что может быть важного в том что
– Говорят я умру Паулу
по сравнению с ванной сломанной сто лет назад и где он хранил барахло, по сравнению с умывальником опирающимся на черенок от метлы и выпускающим скупую струйку воды только из левого крана а при этом люстры, шелковые покрывала, и дырка в плинтусе ведущая в подвал где кишмя кишат мыши, приложить ухо и писк и топот, дворняга с бантом расцарапывала и расширяла эту дыру когтями, потолок в спальне и гостиной протекает, почему у вас нет денег на ремонт, почему вам платят так мало, почему повестка в суд за неуплату домовладельцу
почему вы больны, почему умрете папа
что, святая на комоде и стеарин в блюдце нисколько не помогают?
<…>
фламинго и гуси кружат над тополями, дону Элену швыряет штормовой волной ревматизма и она не в силах защитить меня, папа не болен, он спускается со мною на улицу Палмейра чтобы отрепетировать поклон или сложное движение польки, а если он и схватился за мое плечо, так это потому что не заметил бортика тротуара понимаешь, ему бы чашку супа или остаться хоть на один вечер дома чтобы спокойно побеседовать с потолком да посмотреть в окно на сад и так далее, кедр и так далее, кафе и так далее, сеньор Коусейру пришел на кладбище со злым лицом как обычно у астматиков когда их мучит воздух, иглы раздирают легкие
– Ах доктор стоит мне вдохнуть
– Идем малыш?
диабет, мочевина, не тело, ошметки разлагающиеся каждый сам по себе, жидкость которую папа впрыскивал в грудь взрывается под кожей, дона Амелия без сигарет, без шоколадок, без духов кладет камелию на могильную плиту и этого-то как раз Руй не хотел видеть, вот это он и отказался видеть, поэтому-то он наверное и пришел на пляж вечером со шприцем и ложкой, посвистывая щенку с бантом который то и дело отставал чтобы обнюхать очередную кучу мусора, на кладбище ни фламинго ни гусей, воробьи, бабочки, одна огромная, изумрудная, порхала над лаврами, мама играла в классики на деревенском кладбище
полочки покрытые салфетками, бумажные цветы, занавески
расчерчивала могильные плиты мелом, ставила номера, бросала камушек и прыгала как обезьянка с квадрата на квадрат, ветер приносил с гор аромат мимоз, а теперь мама не играет в классики на могилах, она играет с пустотой, далеко от того кладбища, ведь она уже выросла
