– Эй! Я же приятное прошлое! – попытался он улыбнуться своей фирменной улыбкой – из тех, что раньше со мной срабатывали.
– У-хо-ди! – сказала я твёрдо.
Потому что Дамир – ходячая энциклопедия женский комплексов.
Он всё-таки пошёл. Пара шагов – оглянулся. Подмигнул. Еще пара – снова оглянулся. Протёр часы, словно они были важнее, чем уважение. И только потом исчез.
– Он правда был твоим парнем? – спросила Саша.
– Ну, пару раз я об этом пожалела.
– И ведь он не понимает, что вы расстались, – заметила Литта.
– Он считает, что мы просто «временно на паузе», а я запущусь по щелчку на кнопку «продолжить позже».
Мы замолчали.
В кафе загорелись гирлянды – как в кино, в итальянском ромкоме. Мы допивали смузи. Уходить не хотелось. Дома меня ждали только почти пустой холодильник, пустая тишина и – может быть, но это не точно – кошка.
Я вытащила из сумки блокнот и ручку.
– Что хочешь сделать? – заинтересовалась Саша.
– Список. Поводов. На трёх листах.
Подруги засмеялись. А я подумала: «Если уж и быть поводом, то хотя бы таким, чтобы потом не перепутали с архивным номером».
Лифт в этом старом здании, где располагается издательство, с характером и собственной философией: если очень нужно – он не поедет. Если опаздываешь – он застрянет между этажами. А еще подставит в самое неподходящее время.
Вот как сейчас.
Я сегодня задержалась и пришла на работу за пять минут до восьми. Уже успела подняться на четвертый этаж – занести табель в бухгалтерию – и направлялась в свой архив. Утро планировала провести спокойно: попить морс, перебрать коробки. Без мужчин и катастроф. Просто я, архив и моя облепиха.
Но скажи Богу о своих планах… То есть лифту.
Я подошла к нему с папкой рекламных набросков под мышкой. И когда дверки скользнули в стороны, увидела, что внутри уже стоял он.
Лев Александрович.
Темно-синяя рубашка, чуть расстёгнутая – как у человека, который точно знает, сколько нужно показать, чтобы взгляд задержался. И все тот же древесно-терпкий спокойный аромат. Как будто лев только что вернулся с охоты. Или, наоборот, только на неё отправился.
– Доброе утро, Ева, – сказал он бархатисто.
– Здравствуйте, – ответила я, входя и сразу вжимаясь в угол, как будто там эвакуационный выход, будто от запаха, интонаций и харизмы этого мужчины можно забеременеть.
– Мы снова с вами в замкнутом пространстве…
– Жизнь вообще сплошной замкнутый круг, – буркнула я.
Лев Александрович посмотрел на меня внимательнее.
Лифт поехал. А потом дернулся. И… встал.
– Вы что, заколдованный?! – воскликнула я, всплеснув рукой.
– Я? – изумился мой персональный генеральный кошмар.
– Без обид, но с тех пор, как вы появились, я застряла в лифте трижды.
– Может, это вы вызываете сбои в системе жизнеобеспечения?
– Я просто архивариус. Моя стихия – пыль и плесень. Я нахожусь в самом низу пищевой цепочки и не могу вызывать сбои.
– Вы нервничаете, Ева?
– Нет.
– Тогда почему мнёте край блузки?
Я посмотрела… и резко отпустила руку.
Потому что… Потому что сработал эффект «импринтинга» – эмоциональный захват. Спасибо дурацкому первому знакомству.
– Инстинкт, – буркнула.
– Архивариус с инстинктами?
– С дипломом по классификации катастроф.
– Тогда классифицируйте ситуацию.
– Категория Х, уровень 2.
Он вздернул бровь. И я пояснила:
– «Внезапное вторжение харизмы».
Лев хмыкнул и подступил ко мне чуть-чуть ближе. Всего на полшага. Не вторгаясь, но сокращая дистанцию до того самого места, где личные границы еще не нарушены, но воздух уже делится на двоих.
