Интерпретатор - страница 26

Для него дневная жизнь, то есть, сознательная, дополнялась ночной стороной, которая представляла собой сон, но кто-то воспринимает ее как фантазию, иллюзию. Однако у Луны тоже две стороны, и одна из них – невидима, следует ли считать, что ее не существует? Так и со сновидениями, в которых происходят иногда странные вещи. Варианты этого различны, а суть одна: инсайд – озарение – пронзительное попадание прямо в яблочко – внезапное прозрение. Но в идеале подобное случается не так часто, как хотелось бы. Остальное время уходит на то, чтобы просто выживать в реальном мире. Может показаться, что Кирилл был оторван от него и зациклен на своих снах, но на самом деле сновидения являлись для него чем-то вроде творчества, отдушины. Он как будто расширял границы той реальности, в которой материалистическое восприятие действительности считается единственно возможным, исходя из физических законов этого мира. У Кирилла каким-то образом получалось существовать как бы в двух измерениях. Сомневался он только в одном: являлось ли это все-таки способностью создавать новые миры или всего лишь способностью их видеть во сне. Тогда возникал другой вопрос: кто же их создавал, если не он сам?

Да, везде существуют свои правила, в том числе и в тех мирах, о которых мы ничего не знаем. Но в меньшей степени эти правила касались сновидцев и сталкеров, то есть, людей, имеющих большой опыт на пути познания сновидений. Себя же самого он считал не столь продвинутым адептом, а находящемся в начале этого пути, хотя природная скромность, а точнее сказать – непомерная предвзятость к себе не способствует объективному отношению к своим способностям. Но отличия сновидца от сталкера он понимал достаточно хорошо, как ему казалось. Первый – это человек, который способен не только путешествовать в своих снах, но еще изменять, происходящее вокруг: как бы переписывать сценарий сновидений, а по сути – действовать там осознанно, потому что для него мир снов – это особая реальность: ключевое слово – реальность. И сами сновидцы остаются не просто наблюдателями, но участниками, способными анализировать, исследовать то, что видят, или, как называл это Кирилл, интерпретировать. Он предполагал, что возможен контакт сновидца со своей душой, и то, что она рассказывает ему о будущих событиях, которые произойдут в его жизни. А почему бы нет, если слово душа заменить другим понятием, более подходящим для человека с научным складом ума? Можно сказать и так: функция сна – открывать портал для связи со сверхъестественным. Или, как сказал Галилей о сне: «скинуть помеху материи». В любом случае это некое переходное состояние, – думал Кирилл. Но при этом сновидец прекрасно осознает то, что находится во сне. Кому-то из них удается получать информацию из своего подсознания, недоступную в состоянии бодрствования. Таким образом, расширяя сознание, сновидец раздвигает границы внутреннего мира, и, утончаясь, они, в конце концов, размываются вовсе. Тогда ему открывается то, что раньше он не мог увидеть в силу своей внешней закрытости, приучившей его выхватывать своим зрением только то, что было ему необходимо для определенных целей, которые он выбирал сам. Да, мы выбираем тот мир, который нам по какой-то причине близок, может быть, всего лишь на данном этапе. И с этим ничего не поделаешь, пока ты не захочешь что-то изменить в своей жизни. А для этого приходиться что-то изменять в себе самом. И на это не каждый способен решиться. Но сновидец выбирает именно этот путь, и, становясь более чувствительным к тому, что окружает его, он начинает видеть цвета ярче, более чутко слышать звуки и замечать такие детали, которые раньше не заметил бы вовсе. Это и есть – искусство сновидения. Но некоторые сновидцы по своей природе прирожденные сталкеры. Отличия между теми и другими существуют, но основной критерий, по которому возможно определить, кто есть кто – это время самого сна. Например, сталкеры не остаются в осознанном сновидении больше 15-ти минут (обычно это длится 3–5 минут). Порой они испытывают сложности в том, чтобы войти туда. А иногда их просто выкидывает оттуда, и это тоже говорит о том, что он не сновидец, для которого все окружающее – есть сон, грубо говоря – всё есть глюк. И получается, в его интерпретации, что и сама жизнь – это некий наркотик, вызывающий иллюзию реальности. А для сталкера напротив всё является сверхреальным, даже сон. Он больше верит тому, что чувствует, и доверяет своим ощущениям, в отличие от сновидца, который не убирает полностью свой контроль, но даже при наличии внутреннего контроля, он способен взаимодействовать с персонажами своих ярких сновидений, а также испытывать глубокие переживания, такие как страх, радость, счастье. Он может физически чувствовать боль, холод или жару, и после пробуждения продолжает ощущать влияние своего сновидения на настроение и на свое поведение, как будто сон еще продолжается. Кирилл не мог определить себя ни к одной из двух категорий, потому что в его случае что-то было от сновидца, а что-то от сталкера, однако в целом у него не получалось полностью отклониться ни в ту, ни в другую сторону. А может он останавливал свое внимание каждый раз на чем-то одном, не понимая, что не существует этого одного, исходя хотя бы из версии, что мир, как и сам человек – многомерен. Кирилл же ориентировался на то, что было понятным для него и совпадало с его представлениями о реальности. Он давно выучил, что в ней возможно, а что нет. Конечно, у каждого из людей существуют личные границы, за которые он боится выходить, как за красные флажки. Но в своих мыслях Кирилл все равно представлял, как это может или могло бы быть: то ли догадывался о чем-то, предполагая даже самое невероятное в своих фантазиях, то ли какую-то информацию получал из своих снов, забывая со временем об этом. Да и часто ли мы задумываемся над тем, откуда пришла к нам та или иная мысль?