Этот сон повторялся часто и с какой-то математической периодичностью, он даже хотел вычислить ее, однако ничего не получилось. Кирилл старался интерпретировать свое сновидение, но, по всей видимости, не совсем правильно понял информацию, переданную ему, потому что сон продолжал сниться снова и снова. Он спрашивал себя: почему я не могу никому дозвониться там? И однажды понял, что стараясь выбраться из того места, он толком не знал, куда именно хотел бы идти, если бы ему удалось это сделать – выйти из лабиринта, который как будто удерживал его, и только пробуждение разрывало этот порочный круг повторяющегося сновидения. Колесо сансары. Интерпретируя свой сон, Кирилл вдруг понял, в чем причина: он не выстраивал своего будущего, а будущее – это то, о чем мы думаем сейчас, притягивая его своими мыслями к себе. По крайней мере, подобная интерпретация казалась ему логичной с точки зрения той реальности, в которой он просыпался. Стоп! – сказал он себе в этот момент, – как раз дело в ночной реальности. Это там мысль сразу переходит в действие, словно дает импульс материальному воплощению, а если ты не подумал ни о чем конкретном, то ничего и не может произойти: ты не мыслишь, куда хочешь двигаться дальше, и движения нет, потому что нет образа, за которым идет картинка, как проект твоего будущего. Значит, пока я не придумал свое будущее, мне приходится оставаться все время в прошлом, то есть, моей последней мыслью был вокзал: он воплотился, а дальше – пространство не получило никакой мысли, которая, как триггер, запустила бы материализацию моего движения в какое-то конкретное место. Да, во всем была своя логика. И ее он не всегда воспринимал, не понимая физических законов, существующих там, как, например, перемещение в пространстве с такой скоростью, которую трудно себе представить, а именно – со скоростью мысли: только подумал, и уже в той точке, в которую собрался попасть. Но уверены ли мы до конца, что в дневном мире мысль не создает нашу реальность? Может быть не так быстро, поэтому нам кажется, что материальный мир живет сам по себе, и мы никак не можем влиять на него, а по сути, влиять на свою жизнь, словно кто-то без нашего ведома готовит нам всевозможные события, а мы только принимаем то, что приходит: и хорошее, и плохое – как получается. Впервые он нашел некоторое соединение между, казалось бы, несовместимыми вещами: словно тонкий, качающийся мостик, перекинутый между двумя берегами горной реки. И Кирилл стал внимательнее относиться к странностям, кажущимися таковыми здесь, хотя там он их не считал такими, будто в тот момент целиком принадлежал тому миру. И только проснувшись, пытался понять, как будто переводил с одного языка на другой некий запутанный и сложный текст. Но в результате останавливался на том, что сравнивать можно что-то принадлежащее к подобному, а не синее с круглым. И закрывал глаза, чтобы вернуться туда снова и попытаться осознать это еще раз, будучи более сконцентрированным на своих ощущениях.
Он шел наугад, потому что как такового направления не существовало: ты, будто сам создавал то место, в которое тебе хотелось бы попасть. Нужно было только постоянно держать этот образ в голове, представлять его реальным до мелочей и точным до подробностей. Ты словно рисовал свою картину и потом жил в ней. Да, у него был там свой дом, но если он забывал что-то, попадая туда в следующий раз, можно было чего-то не увидеть в нем, потерять навсегда, и обнаружить некоторые изменения, которые он сам и мог создать, только забыл об этом. Там всё менялось очень быстро, как бывает во сне. Конечно, Кирилл называл это сном, а как по-другому он мог называть, оставаясь тем, кем он являлся, проснувшись в своей квартире, в своем городе. Или тогда он должен был признать, что всё видимое им вокруг – иллюзия. Как по Фрейду – метод свободных ассоциаций, то есть, изучение бессознательного, в процессе которого, испытуемый индивидуум говорит спонтанно обо всем, что в данный момент приходит ему в голову, невзирая на то насколько это может казаться абсурдным.
