Интуицио - страница 11

Я попрощался с ним и открыл дверцу машины. Он протянул мне визитку.

– Если передумаете, – сказал он, соблюдая формальность, поскольку отлично понимал, что я не изменю своего решения.

Из вежливости я взял карточку.

Автомобиль двинулся прочь по улице, и, когда я увидел, как удаляются красные огоньки задних фар, я вдруг осознал, что уже стемнело.

По противоположной стороне тротуара шел незнакомец, изысканно одетый, с сумкой «Луи Виттон» в руке. Он напомнил мне приятелей Кристен, и у меня защемило сердце. Ее всегда окружали невероятно шикарные мужчины, которые все как один великолепно выглядели и очень дорого одевались. Совершенно не мой стиль. В любом случае соперничать с ними мне было не по средствам. У меня даже развилось нечто вроде комплекса неполноценности. Я был очень влюблен в Кристен, но не чувствовал себя частью ее мира, недотягивал до нее. Наши отношения не могли продлиться долго, я всегда это знал.

Внезапно начался проливной дождь и забарабанил по асфальту. Я бросил взгляд на прохожего, ускорившего шаг в своем прекрасном костюме. У него не было зонтика, и на какой-то миг я ощутил злорадное удовлетворение, но почти в ту же секунду пожал плечами, подивившись своей прискорбной никчемности.

Я поспешил зайти в дом. В зеркале у входа отразилось мое осунувшееся лицо.

Усевшись на диван, я взял на руки Аль-Капоне, чтобы не чувствовать себя таким одиноким.

В этот вечер, как часто бывало, я заснул довольно рано.

Меня разбудил свет восходящего солнца, который пробивался через шторы и падал на стену из красного кирпича, которая была расчерчена тенью от оконных решеток. И мне вдруг показалось, что я лежу в огромной клетке.

На меня тут же навалился страх. Всего пять дней…

На телефоне высветилось сообщение от Билла Кримсона, моего литературного агента, с информацией о встрече в конце дня по поводу медиатренинга. Время до этой встречи я решил посвятить поискам гардероба для съемок. Что-то шикарное, но в то же время неброское, достаточно оригинальное, чтобы выглядеть «из ряда вон», но при этом в хорошем вкусе, чтобы не вызывать раздражения. И непременно темное: те, кто пишет романы в жанре нуар, не носят светлого.

Я позавтракал в компании развалившегося на столе Аль-Капоне, каждую секунду угрожавшего перевернуть чашку с дымящимся кофе. Коты любят действовать на нервы тем, кто о них заботится.

Вчерашние события не выходили у меня из головы. Я не переставал спрашивать себя, правильно ли я поступил. Способность принимать решения никогда не являлась моей сильной стороной. Впрочем, мне всегда было свойственно долго сомневаться, взвешивать все за и против, стараясь учесть как можно больше параметров. Но вчера ФБР потребовало немедленного ответа, так что отказ представлялся мне единственно возможным, чтобы не дать им себя завербовать вот так запросто. Кстати, каждый раз, когда в моей жизни возникала ситуация, требующая быстрого решения, я предпочитал ничего не менять. Я всегда остерегался легких возможностей, которые могли бы обернуться тяжелыми последствиями. Наверно, именно поэтому моя жизнь в конце концов стала слишком упорядоченной, если не сказать довольно унылой.

Многие люди воображали, будто я наслаждаюсь необычной свободой, просто потому что я писатель и волен по собственному разумению располагать своим временем, отправляться в путешествия, ведь я сам себе хозяин. Так оно и было: да, я писал где хотел и когда хотел, ни перед кем не отчитываясь. Но истинная свобода не имеет к этому никакого отношения: истинная свобода суть та, которую мы допускаем для себя сами; она существует независимо ни от чего, это лишь способ воспринимать свое существование, прожить свою жизнь. Ты или свободен, или нет. Если ты свободен, то останешься таковым в любой ситуации. Чтобы это понять, достаточно всего лишь понаблюдать за людьми. Встречаются сдвинутые на правилах индивиды, которые не допускают никакого отклонения от нормы; перфекционисты, подвергающие себя страшному давлению каждый день и час, это совершенно одинокие люди, предъявляющие к своей жизни такие требования, каких им никогда бы не выставил самый властный тиран. И наоборот, я знавал людей, которые путали свободу со вседозволенностью и попадали в рабство к собственной лени, превращаясь в зомби на диване перед телевизором, неспособные воплотить в жизнь ни одной своей идеи, теряя зачастую всякое стремление реализовать в жизни хоть что-нибудь. Иные пускались в погоню за удовольствиями, скользя по самой кромке преисподней, на грани зависимости от сахара, алкоголя или секса. Были ли они действительно свободны? Мне приходилось знавать и тех, кто становился рабом чужого мнения о своей персоне. Такие люди запрещали себе выходить из дому, не побрившись или не вымыв голову с шампунем, раздеваться на пляже из-за лишнего веса или плакать в кинотеатре из страха прослыть «девчонкой»… Что до меня, мне удалось совершить парадоксальный подвиг и аккумулировать понемногу все эти странности. Нет, нам, простым смертным, нелегко быть по-настоящему свободными, отбросить прочь наши страхи и предрассудки, чтобы иметь возможность каждую минуту совершать жизненный выбор с точки зрения того, кто мы есть на самом деле и что действительно важно для нас в самой глубине души.