Инверсии, или Один сентябрь из жизни Якова Брюса. Встреча возле шпиля святого Петра. Библиотека журнала «Вторник» - страница 4

Заканчивалась ночь, прошедшая без трудового угара, без азарта исследований. Ночь, в которой властвовали чувства. Заканчивалась волшебная ночь, ставшая таковой без всякого волшебства…

Я обязательно прихожу сюда в самый первый день каждого своего приезда на Рижское взморье. Эти места… Мне кажется, они никогда не хотели, чтобы я уезжал, а сейчас были рады видеть меня. Такое ощущение у меня возникает всегда, когда снова встречаюсь с ними.

Они – это спасательная станция в Дубулты и курортная поликлиника в Майори. Для тех, кому незнакомы эти названия, скажу: и Майори, и Дубулты – это все части Юрмалы. Той самой знаменитой, когда-то имперско-российской, потом советской, а нынче латвийской Юрмалы. Это старинный, «дореволюционный» курорт. Поликлиника и станция – тоже старые. Обе – «бывшие». Станция с башенкой уже несколько лет как закрыта, ее обточенные временем и балтийским ветром стены сейчас обтянуты каким-то пятнистым материалом цвета хаки (во всяком случае так было, когда я писал эту книгу – прим. автора). Деревянное, с большими окнами и красивым куполом здание поликлиники – в прекрасном состоянии, недавно отремонтировано. На нем висит табличка: «pardod» (продается – латышский, прим. автора).

Станция и поликлиника – эти мои символы Юрмалы – оставались все дальше и дальше. Несмотря на довольно сильный прохладный – уже был сентябрь – ветер, я медленно шел по широкой, светло-желтоватой полосе пляжа. Медленно, потому что снова, как всегда, в первый день отдыха много ходил и натер ногу. И еще потому, что мне не хотелось возвращаться в гостиницу, которая находилась на другом краю вытянутой на многие километры вдоль Рижского залива Юрмалы. Именно эти ее места для меня – родные, это места самых хороших воспоминаний.

Четверть века… Почти столько времени прошло с тех пор, как я и родители начали ездить отдыхать в Юрмалу. Можно по пальцам одной руки пересчитать годы, когда я не бывал здесь. Сначала с мамой и папой. Потом, когда они состарились, в основном, один. Я приезжаю сюда, они остаются в Москве, но все равно здесь, на Рижском взморье, я чувствую их удивительно добрую, хранящую меня ауру (мама и папа ушли, но это по-прежнему так – прим. автора). Чувствую сильнее, чем, например, на работе, в Москве. Может, потому что на взморье душа очищается от суеты, от всего того, что мешает увидеть мир, вглядеться в его глубину. Эта добрая аура во всем – и в старой, охраняющей берег, спасательной станции, и в курортной поликлинике, где столько лет лечили людей. Сколько раз родители проходили мимо этой станции? Сколько раз мама была в поликлинике? Бог весть…

Поле родителей… Оно вошло в ауру этих мест, которые и сами по себе – я знаю, я чувствую это! – любят меня. Поэтому мне всегда хорошо здесь. Поэтому я всегда стремлюсь сюда, к морю, берегу, соснам Юрмалы. Я люблю ее. Люблю в каждое время года, в каждое время суток. Днем, когда море голубое или с непередаваемым оттенком зеленого. Вечером или ночью, когда на далеких краях подковы залива – там, где в одной точке сходятся небо, берег и море – горят яркие путеводные огоньки маяков.

Уже начинало темнеть, я бросил взгляд на море, на курортную поликлинику и поспешил к автобусной остановке. «Обязательно приду сюда завтра», – пообещал себе.

Не пришел. Подвернул ногу. Напасть настигла меня утром, сразу после завтрака. Как говорится, споткнулся на ровном месте. Нога, особенно, почему-то коленка, болела чем дальше, тем больше, поэтому почти весь день мне пришлось провести в окрестностях гостиницы – в районе Юрмалы, который называется Булдури. Тоже очень хорошие места, но не то…