Он прислонился к стене, чувствуя, как композит подстраивается под изгиб его спины. Кофе в его чашке был остужен ровно до 58°C – идеальной температуры, по данным его прошлых предпочтений. Ронни сделал глоток, закрыв глаза. Где-то в стенах жужжали рециркуляторы воздуха, добавляя легкий аромат свежескошенной травы – его «любимый» с 2173 года. Все здесь работало, чтобы он чувствовал себя… Удобно? Счастливо? Или просто комфортно…
Поужинав, он провел рукой над столом, запуская режим очистки. Материал затрепетал, поглощая крошки, пятна и даже молекулы запахов, возвращаясь к зеркальной глади. Совершенная пустота. Ронни поймал себя на том, что ждет, когда же на поверхности все-таки появится царапина, трещина, малейший изъян – но нет. Технологии не оставляли места случайностям.
– Выключить всё. – сказал он, и комната погрузилась в темноту, сохранив лишь тусклую подсветку у пола. Но даже в тишине Ронни слышал гул – не приборов, а чего-то иного. Пустоты, что копилась в нем, как статический заряд, год за годом, век за веком. Она звенела в висках, когда он смотрел на безупречные голограммы шкафа, дышала в такт мерцанию стола.
Он подошел к панорамному окну, упершись лбом в холодное стекло. Где-то далеко внизу, за слоями смога и неоновых реклам, копошился мегаполис. Но здесь, на высоте полукилометра, был только он, его безупречные апартаменты и вечность, тяжелая, как свинец.
Нейроинтерфейс высветил в углу зрения тусклое напоминание о том, что пора посетить «СинтоМэнд» для очередной регенеративной инъекции.
– Завтра, – прошептал Ронни, отходя от окна. Завтра клиника, наноботы, еще один цикл регенерации. А потом… Потом снова эта комната, этот кофе, этот стол.
Он упал в кресло, разрешив системе наконец включить режим релаксации. Где-то в стенах зашуршали насосы, наполняя воздух ароматами SPA. Совершенная тишина. Совершенный покой. Совершенная пустота.
– Дом, милый дом, – едва не сорвалось с губ. Но говорить это было некому.
Ронни провел ладонью по виску, чувствуя под пальцами шероховатость нейроинтерфейса – крошечного импланта, вживленного чуть выше уха. Он был холодным, как всегда перед подключением. Он вздохнул, мысленно активируя протокол синхронизации. На сетчатке вспыхнули золотистые строки: «Подключение к датасету… Авторизация подтверждена. Добро пожаловать, мистер Локвуд».
Комната исчезла. Вместо нее возникло бесконечное пространство, напоминающее античную библиотеку. Но вместо книг здесь парили сферы – каждая размером с яблоко, мерцая перламутровыми переливами. Пакеты воспоминаний. Одни светились ярко, словно новогодние игрушки, другие потускнели, и были покрыты цифровой патиной времени. Ронни протянул руку, и ближайшая сфера послушно притянулась к ладони. Голограмма ожила, разворачиваясь в трехмерную сцену: он стоял на замерзшем берегу моря, где волны из жидкого метана разбивались о кристаллический песок, похожий на перемолотое стекло. Воспоминание было настолько четким, что он почувствовал сладковатый запах и холодок испаряющегося газа на коже.
– Навигация. Хронологический режим, – произнес он, и сферы выстроились в спираль, уходящую вдаль. Годы, десятилетия, века – все здесь было упаковано в аккуратные шары, отсортированные алгоритмами по эмоциональному рейтингу. «Ваши лучшие моменты», – гласила рекламная интеграция. Ронни усмехнулся. Лучшие или просто наименее скучные?
