Инверсия безупречных алгоритмов - страница 6

– И как это работает?

– Элементарно. – Файзер взял кристаллический датасет, вставил его в слот на капсуле. – Наноботы получают соответствующую команду, находят нейроны, связанные с долговременной памятью, и… подменяют сигнал. Свет вместо электричества, контролируемый хаос вместо природы.

На голограмме замигал интерфейс: «Выберите режим: Стандарт (без сенсорной коррекции), Иммерсив (полное погружение), Кастомизация (риск диссонанса – 15%)».

– Большинство берут «Иммерсив», – продолжил Файзер, – но настоящие гурманы предпочитают «Кастомизацию». Представь: ты помнишь, как поцеловал женщину на закате, но её волосы пахнут твоим любимым кофе, а не её духами. Поэзия ошибок, Локвуд.

– И сколько стоит такое удовольствие? – Ронни невольно отступил назад, представляя себя внутри этой высокотехнологичной гробницы.

– Цена зависит от объема данных, – Файзер подмигнул. – Для старого друга могу сделать скидку. Но учти, это серьезная процедура. Не каждый готов к такой глубокой очистке с последующей интеграцией.

– Звучит, конечно, заманчиво, – он усмехнулся. – Но мне бы не хотелось потерять свои настоящие воспоминания.

– Не волнуйся, – Файзер похлопал его по плечу. – Система делает автоматическую копию твоей памяти перед загрузкой. Можно сказать, это цифровой страховочный канат.

– А можно просто дефрагментировать память без интеграции?

– Можно, но «пустые» нейронные связи начнут быстро рушиться без загрузки их новыми данными.

Ронни подошёл к стеллажу с датасетами. Кристаллы пестрели названиями: «Марсианская революция 2187», «Ловля кибердронов в Северном море», «Секс в нулевой гравитации». На нижней полке лежал неприметный кристалл с гравировкой «Коралл g.r.a.c.e.».

– А это что, цифровые воспоминания подводных дронов? – Ронни с улыбкой указал на датасет.

Тот слегка побледнел, будто наноботы в его крови внезапно замерзли.

– Подарок от хакеров-школьников. Пустышка. – Он схватил кристалл, но Ронни заметил, как дрогнули его веки. – Кто-то пытался взломать дроны через старые протоколы оптической светокоррекции. Получилось что-то вроде вируса.

– Вируса?

– Загрузишь это, и твои собственные воспоминания начнут переписывать сами себя. Как червь, пожирающий корни дерева. – Файзер швырнул датасет в ящик с надписью: «На форматирование». – В прошлом месяце двое клиентов подобной программой стёрли себе личность, пытаясь «обновить детство».

Ронни прищурился. Ложь Файзера была такой же грубой, как пиратские патчи из Гуантанама. Этот сет явно что-то значил, он чувствовал это кожей.

– Расскажи мне про свою «Кастомизацию», – сказал он, меняя тактику. – Хочу понять, как ты «вшиваешь» яркие воспоминания в нашу серую реальность.

Файзер оживился, запуская голограмму интерфейса.

– Вот, смотри: здесь регулируешь яркость эмоций, здесь – длительность. Можно добавить «эффект старения»: чем дальше воспоминание, тем больше помех. А вот и моя гордость… – он ткнул в ползунок с блестящим черепом. – Режим «Смертник». Ограничиваешь память 24 часами, и проживаешь их с интенсивностью всей жизни. Идеально для тех, кто забыл о том, что бессмертие – это не навсегда.

– Ты продаёшь страх смерти как развлечение?

– Нет, – Файзер улыбнулся, и его зубы блеснули, как лезвия. – Я, всего лишь, продаю популярные воспоминания.

Внезапно из угла донёсся звук – металлический скрежет, будто кто-то уронил инструмент. Ронни обернулся. За стеной с серверами мелькнула тень в плаще с капюшоном.