Владимир Андреевич при выгрузке стенда не спустился со своего этажа и не стал наблюдать вероломство его ученика Бакалеенко и поругание своего достоинства, утвержденного двадцатью пятью годами создания лаборатории и наполнения ее техникой и сотрудниками. С этого дня, к сожалению, начался период молчаливого отторжения Владимира Андреевича от лаборатории и переход ее в руки Бакалеенко, хотя Бакалеенко и Смирнов в праздники и дни рождения поднимались к Владимиру
Андреевичу с букетами цветов и поздравлениями. Помощь в отторжении оказал и другой ученик Владимира Андреевича – Владимир Стреляев. Так повторилась еще раз (см.библейская) история предательства учителя учениками. Владимир Андреевич не был провидцем, и не мог знать, что с некогда новичком Бакалеенко пришло начало заката и краха его лаборатории – детища всей его инженерной жизни.
С переездом роликового стенда Смирнова вся деятельность лаборатории сосредоточилась на нем. Остальные испытательные стенды замерли, не работали – не было идей и заказов для их оживления. Владимир Андреевич, после предзащиты в ИМАШе, оставался в своем высоком „замке„, продолжая работать над докторской диссертацией, не опускаясь вниз, к своим некогда громко звучавшим орудиям главного калибра. Кафедра деталей машин, на которой теперь, после защиты диссертации, заметную роль играл Владимир Стреляев, отказала Владимиру Андреевичу в должности доцента. Решающим оказалось мнение его ученика Стреляева, который стал одним из “углов” факультетского треугольника (руководитель, парторг, профорг). Стреляев стал парторгом, был награжден орденом Трудового Красного знамени и приобрел очень большой вес, который использовал для вытеснения своего учителя с кафедры. Внутренними мотивами презрения учителя Стреляевым могли быть какое-нибудь острое словцо Владимира Андреевича и его подавляющее превосходство как преподавателя–лектора по курсу „Детали машин” и большого интеллектуала. Стреляев был единственным русским на кафедре и при поддержке остальных довольно слабых в сравнении с Владимиром Андреевичем лекторов безжалостно расправился с конкурентом в то время, когда Владимир Андреевич очень нуждался в месте на кафедре. Ведь не получила желаемого отзыва его работа в предзащите в Москве, в лабораторию ворвался Бакалеенко с невольным подельщиком Смирновым. Ученики – один, партиец и орденоносец на кафедре, другой в лаборатории, имевший сильную поддержку в институте, изворотливый, обложивший учителя вязкой осадой, оттесняли его тихим бесконечным приступом от дел, каждый со своей стороны. И надрыв произошел. Владимир Андреевич был сдвинут в должность научного сотрудника, а завлабом и научным руководителем стал Бакалеенко. И очень скоро Владимир Андреевич перешел работать в институт Вагоностроения, а оттуда эмигрировал за женой в Израиль, где написал стихотворение “Говорят: „Судьба”, с таким началом:
В песчаную даль палестинской земли
Балтийские ветры хохла занесли…
Смирнов начал работать на кафедре экономики старшим преподавателем, а потом стал доцентом. Его роликовый стенд занял комнату первого этажа на ул.Вальню, 10. Вместе со Смирновым и его стендом пришли в лабораторию заказчики, хоздоговорные работы с деньгами и продолжившееся сотрудничество с его научным руководителем, авторитет которого в масштабе страны был, несомненно, велик и способствовал всем успехам лаборатории Бакалеенко. Без его участия ни одна хоздоговорная работа лаборатории была бы немыслима. И все это лаборатория получила за пятнадцать тысяч рублей, уплаченных за роликовый стенд! Восклицательный знак стоит для привлечения внимания читателей, понимающих бизнес, в том числе и научный в рыночной экономике, где заказчик, готовый оплатить работу – это великое благо.
