Горы в окрестностях Казани не просматривались даже вооружённым взглядом, но Марк безоговорочно верил рекомендациям опытных и знающих врачей. Поэтому он, не задумываясь, взял десятидневный отпуск, снял с сберкнижки деньги, которые целый год собирал на поездку с детьми на Чёрное море и отправился со Сталиной в аэропорт. Марк не был силён в географии, однако, изучив карту, определил, что ближайшим к Казани, если не принимать во внимание холмистые Жигули, горным массивом является Кавказ. Буквально через день он с дочерью прилетели в Минводы, а оттуда на автобусе добрались до Пятигорска. В течение десяти дней каждое утро он укладывал Сталинку в коляску и отправлялся с ней на известную гору Машук, вздымающую на высоту 994 метра. Поскольку сам город находился на высоте 500 метров, то перепад, преодолеваемый Марком, составлял полкилометра. С трудом переводя дыхание и вытирая носовым платком выступающий пот, он катил коляску по крутому серпантину тропы, уходящей к вершине. За одно гуляние он совершал 4—5 таких спусков и восхождений, чтобы достигать, как советовали врачи, ощутимой разности высот и давлений. Как известно, барометрическая ступень предполагает, что изменение высоты на 11 метров меняет атмосферное давление на 1 мм. Таким образом, Марку удавалось вклиниваться в 40-миллиметровый перепад давления, рекомендуемый одним из казанских профессоров. Чудо-исцеление, прогнозируемое им, свершилось. К концу отпуска кашель значительно уменьшился, а через несколько дней после возвращения в Казань прекратился и Сталина выздоровела.
Но богу было угодно обрушить на Сталину, а значит и на её родителей, ещё одно испытание. В один из тёплых летних дней, сидя на корточках, она игралась в песочнице, ловко орудуя маленьким совком. Вдруг, ни с того, ни сего, эта маленькая девчушка опрокинулась на спину, глазки её закатились, лицо посинело, а дыхание практически не прослушивалось. Марк мгновенно подхватил её на руки, положил на подвернувшуюся скамейку и начал осторожно делать искусственное дыхание. Лишь через несколько минут, которые показались ему вечностью, милый ребёнок открыл глаза и попросила свой игрушечный совок. Второй подобный приступ произошёл с ней в том же парке, когда Марк был на работе, а Соня сама гуляла с детьми. В этот раз сознание потеряла не только Сталина от спазма неизвестного происхождения, а и её мать от нервного срыва. Соня пришла в сознание раньше дочери и обнаружила, что держит её на руках и громко кричит, взывая о помощи. К ней подбежала какая-то дама и, заглянув в потухшие глаза ребёнка, тихо прошептала:
– Женщина, зачем вы трясёте девочку, вы что не видите, что она мертва.
К счастью, в окружившей Соню толпе, нашёлся какой-то кадровый офицер, который, выхватив Сталинку из рук матери, как метеор, помчался к, первому попавшемуся на его пути, дому. Вбежав во двор, он плеснул в лицо малышки холодную воду из, неизвестно кем поданной, эмалированной кружки, после чего к девочке тут же вернулось сознание.
После этих двух случаев Марк понял, что дочку надо лечить. Он опять поднял на ноги лучших врачей города, но все они беспомощно разводили руками, затрудняясь поставить диагноз. Наконец, за лечение взялась женщина-профессор, заведующая кафедрой детской невропатологии Казанского мединститута. Немедленно назначили энцефалограмму – графическое изображение деятельности головного мозга. Для годовалого ребёнка закрепление хитроумных электродов в области головы оказалось совсем непростой процедурой. Но прошли и через это. В результате в головном мозге Сталинки было обнаружено микроскопическое тёмное пятнышко. Вердикт профессора был не очень однозначным, она, под разными углами разглядывая энцефалограмму и вращая её в разные стороны, не очень уверенно произнесла:
