Иосиф и Сталина - страница 21

Марк хотел было что-то произнести, но Любовь Моисеевна буквально бросила внучку к нему на руки и вбежала в комнату, где лежала приболевшая Соня. Она, как вкопанная, остановилась у кровати дочери, которая широко открытыми глазами пристально всматривалась в её заплаканное лицо. Бледное лицо Сони неожиданно покрылось багровыми пятнами и запылало огненным жаром, исходящим, как ей казалось, от самого сердца. Она встрепенулась и раскатисто прохрипела:

– Марик! Мне плохо, мне кажется я схожу с ума, похоже у меня галлюцинации. Мне снится, что моя мама вернулась.

Любовь Моисеевна подбежала к дочери и, крепко прижав её к себе, запричитала:

– Это не бред, доченька. Грех говорить, но очень хорошо, что ты приболела, иначе я бы не нашла тебя. Я тебя быстро вылечу, и мы уже никогда не потеряем друг друга.

Когда Марк рассказывал о случившемся своим друзьям на работе, он непременно подчёркивал, что феномен встречи матери и дочки породил чудо излечения его жены без лекарств. Приобретённые антибиотики просто не понадобились и были выброшены за ненадобностью. Когда же через несколько дней по этому поводу была откупорена бутылка шампанского, муж Любови Моисеевны, полковник Розенбаум, наливая в маленькую рюмку принесённый с собой спирт, хорошо поставленным офицерским голосом произнёс:

– Я хочу, что мы выпили за уважаемого доктора Марка Перельмана ибо он, сам того не сознавая, из четырёх, находящихся в радиусе сто метров, аптек выбрал именно ту, где работает моя жена.

– Мало того, – добавила новоявленная тёща Марка, – мой зять из трёх фармацевтов, в пустующей в это время аптеке, предъявил рецепт с именем моей дочери именно мне, а никому-то другому.

Полковник Розенбаум по фронтовой привычке вскинул руку, чтобы влить в себя, уже, правда, не наркомовскую, дозу спирта, но Марк остановил его, проникновенно произнеся:

– Пить, мои дорогие, следует не за мою скромную персону, а за мою жену и тёщу, которые, не имеет значения как, нашли друг друга.

Обрадованный полковник хотел было повторить свой предпитейный жест, однако его снова перебили, на этот раз Соня. Она обняла Любовь Моисеевну со словами:

– Мамочка, дорогая! Мы теперь навсегда вместе. За тебя, любимая!

Дослушав искренние речи своих родственников, полковник Розенбаум облегчённо вздохнул и влил в себя рюмку с вожделенной жидкостью.

Иосиф Перельман не знал, что своим именем обязан бывшему советскому вождю Иосифу Сталину. Родители не то, чтобы хотели скрыть от него это. Причина была более банальной: им было стыдно признаться сыну, что он был назван в честь тирана, культ личности которого развенчал, ещё в 1956 году, тогдашний секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв.

Парадоксально, что всё связанное с именными метаморфозами Иосифа Джугашвили (подлинная фамилия Сталина) преследовало Иосифа Перельмана в его ученическое бытие. Всем известно, что в школьной жизни редко кто не удостаивается клички. Они бывали смешные, обидные или просто никакие. Вот таким никаким прозвищем и обозвали Иосифа, наградив его обидным именем «гуталин». А всё из-за того, что он, в отличие от своих одноклассников, регулярно чистил свою обувь одноименным кремом и, к тому же, почему-то вместо слово «хорошо», употреблял немецкое «гут», созвучное современному «Окей». Однако немногие знали, что такой же кличкой, может быть потому, что был сыном сапожника, был награждён и Иосиф Виссарионович Сталин. Не знал это и Иосиф Перельман. Никто не говорил ему, что была даже воровская песня с крамольным текстом: «В кремлёвском зале музыка играет, благоухает ландыш и жасмин, а за столом Россию пропивает пахан Советов, Иоська Гуталин». Это сегодня известно, что, не будучи наделённый алкогольными пристрастиями, великий вождь, за которого шли на смерть бойцы Красной армии, Россию не пропивал, а планомерно и жестоко уничтожал. Всё это в никоей мере не касалось личности Иосифа Перельмана. Понятно, что он не употреблял спиртных напитков и никого и никогда не расстреливал. Более того, несмотря на иллюзорную общность с именем Сталина, он ненавидел его всеми фибрами своей легко ранимой души. Ведь, если даже ни от руки пресловутого вождя, то уж точно по его воле были расстреляны двое его дедушек.