Читать онлайн Давид Патрикаракос - Иранская ядерная программа. Кто стремится в ядерный клуб?

Около трех часов утра 13 августа 2002 года, в разгар влажного вашингтонского лета, Алирезе Джафарзаде позвонили из Европы. Джафарзаде был сотрудником пресс-службы иранской оппозиционной группы «Организация моджахедов иранского народа», и он был в полусне.

ОМИН – воинствующая иранская оппозиционная группировка, выступающая за свержение Исламской Республики. Она была основана в 1965 году как левая антишахская партизанская группа, которая стала ударными отрядами революции 1978–1979 годов, прежде чем быстро поссорилась с Хомейни после свержения шаха. Многие из ее членов были арестованы и казнены, в то время как другим удалось бежать, некоторым в Ирак, где они совершали нападения на иранские силы во время ирано-иракской войны. Несколько стран, включая США, причисляют ее к террористическим организациям, и даже помимо этого у нее сомнительная репутация узкой догматической организации, члены которой являются раболепными приверженцами руководства.

Большая часть разведданных, предоставленных группой об Исламской Республике, была преувеличенной, а иногда и просто ложной, но на этот раз информация, которую она предоставила, была одновременно точной и взрывоопасной.

А поскольку Ирак входит в Совет Безопасности (и вскоре подвергнется вторжению), поскольку администрация Буша обратила свое внимание на «страны-изгои» с подозрением на наличие оружия массового уничтожения, для Ирана не могло быть худшего времени.

Несмотря на дремоту, Джафарзаде мгновенно узнал голос на другом конце провода: член базирующегося в Париже иранского парламента в изгнании, который сообщил ему, что появилась информация о ядерной программе Ирана. Именно это нельзя было сказать по телефону, но он должен изучить некоторую информацию, проанализировать ее и организовать пресс-конференцию, чтобы обнародовать ее. Джафарзаде получил информацию той ночью и провел следующие семь часов, кропотливо переводя документы, держа в руках персидский словарь из-за огромного количества научных слов, которые в нем содержались.

Он закончил около 9 утра и выпустил краткий пресс-релиз, в котором объявил о пресс-конференции на следующий день в вашингтонском отеле Willard. Затем он немного поспал. 14 августа 2002 года выдался жаркий день. Когда Джафарзаде добрался до отеля, он весь вспотел.

Он беспокоился, что, возможно, не будет большой явки – в этом не было необходимости; войдя в комнату, он насчитал камеры с 13 различных телеканалов, а также репортеров из всех крупных газет и информационных агентств. Затем он приступил к публичному раскрытию всех подробностей о предприятии по обогащению урана в Натанзе и строительстве завода по производству тяжелой воды в Араке, который после ввода в эксплуатацию будет способен производить плутоний.

Ни одно из этих действий не является незаконным само по себе, поскольку статья IV Договора о нераспространении ядерного оружия устанавливает «неотъемлемое право» всех государств-участников разрабатывать, исследовать и производить ядерную энергию в мирных целях. Но Соглашение о всеобъемлющих гарантиях 1974 года с МАГАТЭ обязывало Тегеран быть прозрачным в отношении всех своих ядерных объектов (хотя от Ирана требовалось заявлять о существовании любых объектов только за шесть месяцев до подачи на них ядерного топлива).

Когда Джафарзаде изложил свои выводы, он почувствовал, как атмосфера в комнате сгустилась. Даже вялые операторы, опиравшиеся на свои штативы, напряглись и усилили фокусировку своего взгляда. У Джафарзаде было все – точное местоположение объектов в Натанзе и Араке, координаты зданий, их размер, спектр проводимых мероприятий. Конференция вызвала международный резонанс; начался ядерный кризис.

В Вене заместитель генерального директора МАГАТЭ по гарантиям Олли Хейнонен был взволнован. Была середина августа, генеральный директор МАГАТЭ Мохаммед эль-Барадеи находился в отпуске в Египте, и Хейнонен исполнял обязанности главы Агентства в отсутствие своего босса. Эти откровения не были полной неожиданностью. Агентство подозревало, что Иран, возможно, получил ядерный материал, о котором он не сообщал, а также что имела место незаявленная деятельность; критически важно, что оно знало о Натанзе, но Хейнонен был удивлен его размерами. Он также видел информацию о строительстве завода по производству тяжелой воды в Араке, но не был уверен, как все это сочетается друг с другом, потому что не знал о существовании тяжеловодного реактора. Проще говоря, Агентство не знало о масштабах ядерной деятельности Ирана. Было ясно, что к Тегерану есть серьезные вопросы, на которые нужно ответить, и первое, что сделал Хейнонен после того, как прочитал пресс-релиз, это позвонил Эль-Барадеи, который посоветовал ему связаться с иранцами.

Днем, охваченный паникой, он позвонил послу Ирана в МАГАТЭ Али Акбару Салехи, чтобы сообщить ему, что появилась информация, требующая объяснения, а затем написал ему одностраничное письмо с официальным запросом дополнительной информации и доступа к сайтам. Поскольку все иранцы должны были прибыть в Вену на сентябрьскую конференцию МАГАТЭ через несколько недель, Эль-Барадеи и Хейнонен решили, что было бы лучше провести первые предметные обсуждения тогда.

Ни один из них не подозревал, что эта проблема сохранится в течение следующего десятилетия. На Сентябрьской конференции Эль-Барадеи должным образом попросил Голамрезу Агазаде подтвердить, действительно ли, как сообщалось, Иран строит крупный подземный ядерный объект в Натанзе и завод по производству тяжелой воды в Араке, что Агазаде и сделал. Агазаде также заявил, что не существует юридического обязательства объявлять ни один объект до тех пор, пока они не будут близки к завершению, затем предоставил информацию о намерениях Ирана продолжать развивать свой ядерный топливный цикл и согласился на инспекцию МАГАТЭ двух объектов позже в этом году.

Разоблачения вызвали международный фурор, и МАГАТЭ стремилось посетить объекты как можно скорее, поэтому инспекция была запланирована на следующий месяц.

Фактически, потребовалось почти шесть месяцев, чтобы МАГАТЭ, наконец, разрешили доступ в феврале 2003 года, к большому разочарованию европейских и американских членов Правления МАГАТЭ. Они не винили МАГАТЭ, потому что все знали, что Агентство делает все возможное, чтобы получить доступ; скорее, они считали, что иранцы намеренно затягивают, не направляя приглашение, которое они обещали Эль-Барадеи. Дипломатический консенсус заключался в том, что они, вероятно, все еще работали над Натанзом; в частности, им требовалось время для завершения сборки центрифуги и внешней оболочки установки. Спутниковые снимки показали, что на крышу насыпали землю, скорее всего, для снижения риска ущерба от любой возможной бомбардировки с воздуха. 21–22 февраля 2003 года МАГАТЭ, наконец, проинспектировало объекты. Хейнонен отправился в Натанз с Эль-Барадеи и Пьером Гольдшмидтом, заместителем директора МАГАТЭ (и его непосредственным начальником).

Агазаде был там, чтобы встретить группу, когда они въехали в Натанз. После некоторых предварительных формальностей он отвел их в выставочный зал, где стало совершенно ясно, что иранцы тщательно подготовились к инспекции.

Они разобрали все центрифуги и выставили их компоненты на всеобщее обозрение вместе с инструкциями по изготовлению и тестированию; все 92 компонента центрифуги IR-1 (которая, на наметанный глаз, явно была пакистанской центрифугой P-1) были разложены для их осмотра. Хейнонен должен был признать: сделано это было красиво. Агазаде сказал команде, что все работы по центрифугированию проводились местными жителями с использованием услуг и информации, доступной из открытых источников, но Хейнонен, как ученый, изучающий, как далеко продвинулись иранцы, сомневался, что это правда. К настоящему времени все более скептически настроенная команда также попросила провести инспекцию Kalaye Electric Company в свете информации Агентства о незадекларированных (и пока недоказанных) испытаниях центрифуг и обогащения урана, которые проводились там в 1990-х годах. Иранцы отказались показать им мастерскую, утверждая, что они не обязаны этого делать, пока Иран не подпишет Дополнительный протокол к своему Соглашению о гарантиях с МАГАТЭ (который, среди прочего, предоставляет МАГАТЭ более широкие инспекционные полномочия для повышения его способности обнаруживать незаявленную ядерную деятельность).

Вместо этого группу заверили, что ничего, связанного с ее программой развития обогащения в центрифуге, связанной с использованием ядерных материалов, не имело места ни в Kalaye Electric, ни в каком-либо другом месте в Иране – что явно не соответствует действительности – и затем отвезли в офисы компании, которые, очевидно, не имели никакого отношения к делу. Инспекторы вернулись из Ирана недовольными.

Ядерные объекты Ирана

Они пришли к выводу, что завод по обогащению урана в Натанзе и завод по производству тяжелой воды в Араке были более масштабными и гораздо ближе к завершению, чем предполагалось ранее. Секретариат МАГАТЭ проинформировал свой Совет управляющих о том, что Иран на протяжении почти двух десятилетий скрывал ядерный материал и значительное количество видов ядерной деятельности и, следовательно, нарушал свое Соглашение о гарантиях. Тайная ядерная деятельность Ирана начала выходить на первый план. В письме от мая 2003 года Иран официально проинформировал Агентство о своей программе обогащения урана, которая, как было описано, включает два новых объекта, расположенных в Натанзе, а именно экспериментальную установку по обогащению топлива, строительство которой близится к завершению, и крупную установку по обогащению топлива промышленного масштаба, также находящуюся в стадии строительства; его намерение построить свой исследовательский реактор на тяжелой воде мощностью 40 МВт в Араке (IR-40); и его план начать строительство завода по производству топлива в Исфахане.

По сути, Иран публично признал, что он придерживается собственного ядерного топливного цикла. Более уместно, конечно, сказать, что обогащение урана (в Натанзе) и производство плутония (в Араке) – это два пути к производству ядерного оружия. В следующем месяце в июньском отчете МАГАТЭ за 2003 год (первом после инспекции) МАГАТЭ официально опубликовало все свои выводы, и хотя Эль-Барадеи не стал обвинять Иран в желании создать ядерное оружие, он пришел к выводу (что неудивительно), что он не выполнил свои обязательства по гарантиям. Вопросы затем стали более серьезными.

Под давлением МАГАТЭ Иран согласился разрешить инспекторам посетить электрическую мастерскую в Калайе, и Хейнонен и другие вернулись в июне того же года.

Неудивительно, что они обнаружили тип обычной мастерской, который можно было бы ожидать от частной компании, которая не имела никакого отношения к ОАЭИ и уж точно не проводила никаких работ по разработке центрифуг.

Но команде разрешили взять пробы окружающей среды, и когда в августе вернулись результаты, было обнаружено загрязнение оборудования частицами урана, что могло означать только присутствие там ядерного материала.