Не получив ответа, Сулейман продолжал:
– То не убий, то око за око. Или вот… Всех дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет. Чуть-чуть парень до тысячелетия не дотянул! Это, конечно, хорошо. Но ведь Господь сожалел, что вызвал к жизни человека на земле, и сказал: истреблю с лица земли человеков, которых сотворил… ибо раскаялся, что создал их.
– Что, прям так и написано? – усомнилась Марфа.
– Почти дословно, – ответил Сулейман. – И после этого он милосерден?
Марфа не нашлась, что сказать.
– Ты сама-то читала Библию?
– Начинала… Да заплуталась, помнится, быстро. Больно густо там всё. Как в лесу. Не раз заходила, но…
– Согласен, – не дождался конца фразы Сулейман, – непростое это чтение. Но как верить, если не знать?
А если знать, трудно поверить. Павлова спросили: верит ли он в Бога? И великий учёный сказал: «Я окончил духовную семинарию, и как после неё могу верить?» Знания и вера плохо уживаются.
– А я верую, пускай и не шибко грамотна.
– На том вера и зиждется, дорогая! Ты же сама вот своими словами…
– Вера, ежели она настоящая, не нуждается ни в подтверждениях, ни в доказательствах. На то она и вера! Глянь на это звёздное небо, откуда такая красота могла взяться, как не от Господа нашего Бога!
Разговор этот они вели во время вечерней прогулки, на которую Марфа каждый поздний час заставляла выходить своего подопечного. Вся в россыпи звёзд молодая, мартовская ночь лила на землю холодный свет, остужая её от дневной оттепели ранней весны. Меж голых веток тополя застрял студёный серп луны. В воздухе витал дух обновления и надежд, какой бывает только в пору молодости.
