День, как и намечали, мы провели у друзей на даче. Когда вернулись, Ира собрала на стол и ушла приводить себя в порядок. Артем явился вовремя. Я залюбовался выправкой блестящего лейтенанта и тем, как он с черноморской лихостью, в полупоклоне, провел Ирину к столу. За ужином мы от души смеялись, слушая байки о курсантских буднях. Обсудив его предстоящую службу, я нарисовал перспективу средней дальности:
– Желательно после Тихоокеанского флота несколько лет прослужить на Севере, и если ты хорошо себя проявишь, то с моей помощью двери академии будут для тебя открыты.
Во время этих обсуждений Ира меняла сервировку, и я заметил, что Артем теряет нить разговора, поглядывая на нее, и неудивительно – она была в своем знаменитом платье…
За десертом он поделился ближайшими планами: две недели в Питере, потом Болгария – «Золотые пески» – и на службу… Провожая, я заручился его обещанием заглядывать к нам. Заглянув в среду вечером, он принес знакомый запах корабельных снастей яхт-клуба, где пропадал постоянно, и пригласил нас в субботу на регату – поболеть за его команду. В свое время я ходил под парусом, поэтому с удовольствием согласился, а Ира, не сдержав эмоций, даже в ладоши захлопала.
Погода выдалась как по заказу – солнечная, с ветерком. Были друзья юности Артема, которых я хорошо знал, и мои знакомые по яхт-клубу, с семьями. Небольшая неловкость иногда возникала из-за того, что они принимали Иру за подружку Артема. Она, казалось, не замечала этого, но мне в воскресенье идти на финал уже расхотелось.
Вечером позвонил Сергей с предложением завтра принять участие во внеплановой проверке. Я, не раздумывая, согласился. Не слушая возражений Ирины, дозвонился до Артема и, сославшись на срочные служебные дела, попросил его утром заехать за ней. Легкий осадок от дневных недоразумений ночью полностью развеялся. С такой страстью и лаской она отдавалась мне, и, чувствуя свою силу и желание, я так наслаждался ею, что обессиленной, её хватило лишь на шепот:
– Как так можно, совсем до донышка…
Проверка закончилась к обеду, и, зная, что соревнования тоже должны окончиться, я поджидал их. Прошло несколько часов, я всерьез забеспокоился… Наконец они появились. Захлебываясь от впечатлений, Ира принялась рассказывать, как после соревнований они «плавали» на катере и ей даже доверили управление. Артем, развалившись в кресле, смотрел на нее с заметной иронией.
Выяснилось, что время, оставшееся до отъезда, он собирается провести в яхт-клубе. Я спросил, не сможет ли он брать с собой Ирину – ей это в радость, а я разгребу запущенные дела.
– Хорошо, – с неохотой согласился Артем, – завтра в девять я заеду за ней.
На службу в последующие дни я уходил рано: сорок минут прогулки по утренней прохладе просыпающегося города позволяли мне весь день активно заниматься делами.
За ужином, забавно путаясь в терминах, Ира с воодушевлением рассказывала, как сама уже ходит под парусом, и мило обижалась на мое веселое недоверие. Отдохнув, я принимался за работу, предупреждая, что буду спать в кабинете.
Прошло три дня. Я привел в порядок всю документацию, и поздно ночью прошел в спальню – мне очень захотелось увидеть ее. Она спала разметавшись, обнаженная: при тусклом свете ночника на загорелом теле призывно выделялись белая грудь и бедра с манящим темным треугольником. Несколько минут я стоял в нерешительности, вглядываясь в милое лицо. Оно то светлело безмятежной улыбкой, то тревожно затенялось, и она вздрагивала, учащенно дыша. Жалея ее сон, я тихо вышел.
