В ресторане официантка, принимая заказ, плотно прижалась мягким бедром к моему плечу. Приятное ощущение женщины подействовало согревающее, и я шел, уже не просто глядя по сторонам, а любуясь городом и его обитателями. Вдруг, что-то заставило меня приостановиться, и, продолжая идти, я понял, что именно…
Возле моста, у парапета, склонив голову на плечо высокого мужчины, стояла Марина. Смеясь, он обнял ее за талию, прижал к себе, и она доверчиво потерлась лицом о его подбородок. Я ускорил шаг, а мир вокруг стал серым и пустым…
Уже на мосту я все-таки оглянулся. Она, шутливо отталкивая его обеими руками, повернулась ко мне лицом – это была не Марина. Я стоял, глядя на них, и глупо улыбался. Мужчина приветливо помахал мне рукой, обнял женщину за плечи, и они пошли вдоль парапета, а я смотрел им вслед, счастливый…
С первого же автомата позвонил Марине на работу, мне ответили, что ее сегодня не будет. Перезвонив домой, я услышал спокойный голос: она поздравила меня с прибытием и пояснила, что готовит доклад к предстоящему симпозиуму. Я предложил встретиться: «Нельзя сидеть дома в такую погоду», – но, толком ничего не разобрав из меланхоличного ответа, согласился тотчас прийти к ней…
– Нет, нет, – испугалась Марина. – Встретимся в кафе, на углу, через час.
Ждать в кафе не получалось, будоражило ощущение праздника от предстоящей встречи, и вскоре я мерил шагами тротуар у ее дома. Выйдя из подъезда, она не сразу увидела меня, а я смотрел, не понимая, как можно было спутать ее с кем-то – второй такой не бывает…
– Мы же договори… – начала она.
Я взял ее за руки.
– Здравствуй, Марина, – и, заглянув в глаза, повторил, – ну, здравствуй же, я пришел к тебе…
Губы ее задрожали, в уголках глаз появились слезинки, она отвернулась, чтобы скрыть их. Я потянул ее за руку.
– Идем.
– Куда?
– На кудыкину гору, мышей ловить и тебя кормить, – вырвалась детская присказка.
На меня смотрела уже другая Марина – открытая улыбка осветила ее лицо, зеленые глаза лучились ожиданием радости… Мы уехали в Петергоф, бродили по парку и не могли наговориться, словно, зная друг друга тысячу лет, встретились после долгой разлуки.
Вечером в сквере возле ее дома разговор всё чаще стал прерываться неловким молчанием. Я чувствовал – невозможно, попрощавшись, разойтись, но и по-другому как-то не складывалось…
Невдалеке асфальт аллеи был расчерчен мелом на квадраты, и я спросил:
– Мариш, а это не те «классики», по которым раньше скакали все девчонки?
– Да, те самые…
– Знаешь, я в детстве очень хотел понять правила этих попрыгушек, но по-мальчишески стеснялся спрашивать.
Она рассмеялась.
– Я объясню…
С большим интересом я смотрел, как она скачет по квадратикам то на одной ноге, то как-то в стороны и разворачиваясь, словно по команде: «Кругом!». Сдвинув на затылок фуражку, я тоже стал прыгать под ее заливистый смех и наставления. Сначала получалось неловко, но, усвоив правила, раз за разом все увереннее проходил дистанцию. Боковым зрением заметил, что молодая парочка остановилась и с интересом наблюдает за нами. Безупречно проскакав, я подошел к Марине.
– Ну что, могу, а?!
– Можешь… – Она резко повернулась и быстро пошла к дому.
Я догнал ее у подъезда, не понимая, что случилось. Поднимаясь по ступенькам, она потянула меня за собой. Возле двери, лихорадочно не находя в сумочке ключей, Марина растерянно смотрела на меня: подбородок ее дрожал, прикусив до крови губу, она бессильно опустила руки… Я взял сумочку. Всхлипывая, она обвила руками мою шею, и, ощутив теплую, солоноватую влажность губ, я обнял ее, жалея. Она отстранилась, вглядываясь в меня, – мокрое, размалеванное потекшей тушью и помадой побледневшее лицо было прекрасно… Я нащупал в сумочке ключи и протянул ей.
