Илария очень волновалась и перед входом в зал попросила его остановиться на мгновение.
– Дядя, а не могут эти люди подставить меня и потом пожаловаться отцу и обвинить в заговоре?
– Они на твоей стороне и не пойдут к Бориславу на поклон, уверяю тебя.
– А если я что-то не так скажу и они разочаруются во мне?
– Запомни: чем увереннее говоришь, тем больше доверия к твоим словам. Даже если ты несешь полный вздор, говори это так, словно это неоспоримая истина. – Князь мягко пожал ее руку. – Пойдем.
Илария глубоко вздохнула и переступила порог зала. Давид подвел племянницу к собравшимся и предложил ей место во главе стола, оставшись стоять рядом.
– Господа, княжна здесь и готова подтвердить мои слова.
Магнат Бартош, так некстати оказавшийся сидящим справа от Иларии, дерзко спросил у нее:
– Скажите, княжна, действительно ли вы согласны дать нам все те привилегии, о которых говорил ваш достопочтенный дядюшка?
– Князь, а вы зачитайте еще раз грамоту, – предложил сосед Януш.
Давид выполнил его просьбу и повторил все, что сказал ранее: создание Королевского Совета и новые привилегии для шляхты и рыцарства.
Илария слушала очень внимательно и, когда князь закончил, сказала:
– Все это разумно, я не имею возражений.
– Княжна, – обратился к ней Мешко, – а что, если добавить к этому списку еще несколько пунктов? Я, допустим, хочу, чтобы крестьяне не смели покидать своего землевладельца. А то как посмотришь, мужики переходят, куда им вздумается: не понравилось у князя Давида, отправлюсь-ка к его соседу Янушу; не по душе Каспер, уйду вовсе на службу к воеводе Матеушу. Разве это дело?
– И правда, пусть перестанут метаться, – поддержал его Каспер.
– Не слишком ли сурово? – вмешался Януш. – Если молодая княжна начнет с того, чтобы ущемлять права и без того бедных крестьян, помянет ли ее хорошим словом простой народ? И зачем насильно держать людей? Их много, всегда есть кем заменить ушедших.
– Согласен, пока не стоит вводить таких жестких ограничений, – поддержал Давид.
– А гарантия неприкосновенности имущества и жизни шляхтича? – не унимался Мешко.
– Перед законом все должны быть равны, – качнула головой Илария. – Если шляхтич совершит преступление, он должен понести наказание.
– Недурно было бы шляхте получать монопольное право занимать высшие церковные должности и владеть землей, – заметил Бартош с наглой ухмылкой.
– Стало быть, запретить горожанам владеть землей? – Илария переглянулась с дядей. – На мой взгляд, тех прав, что озвучил князь, вполне достаточно.
– Ишь ты! – усмехнулся в усы старый Хайнрич. – А что скажешь про хозяйственно-торговые преимущества?
– Прежде нужно понять, с какой территорией мы останемся, войдем ли в Ганзейский союз, а там и про торговлю речь можно будет завести, – возразил Давид. – Ущемлять купцов сейчас я бы не стал…
– Может, княжна добавит к привилегиям и особый статус шляхты в уголовном праве? – поинтересовался Бартош.
– По моему разумению, – возразила Илария, – шляхта, в особенности ее элита, рыцарство и духовенство должны подавать пример набожности и порядочности. Я надеюсь, никому из вас подобный статус не понадобится.
Бартош поднял брови и присвистнул.
– Что ж, если больше ни у кого нет ни возражений, ни предложений, оставим то, что уже было мною озвучено, – сказал Давид, опустившись на стул подле Иларии.
– Хорошо, пусть княжна подпишет эти грамоты, – заключил Мешко.
