Я кусаю губы от досады и обнимаю собаку. Шансы очень малы. Парни, в нарушение правил, поднимают шум, громко возмущаясь. Приходится на них прикрикнуть.
Нам достается номер 5. После нас будут ещё двое.
Первая пара отработала хорошо, но на задержании собака выпустила рукав. Сняты.
Вторая пара отработала на отлично. Но сняли баллы за скорость – собака явно с лишним весом и медленно делала обыск.
Третья пара завалила обыск – собака пропустила два схрона.
Четвертая пара проходит без замечаний. Максимальный балл. Я выхожу с Ирмой на исходную. Не подведи, милая!
Команда! Собака, соскучившись по работе молниеносно срывается с места. Идеально проходит схроны, толчок, полёт, хватка! Идеальное задержание! Теперь надо также идеально отозвать собаку. Только бы не бросилась облизывать фигуранта!
– Ко мне!
И собака, оттолкнувшись лапами от фигуранта, метнулась ко мне. Идеальный обход! Идеальная посадка! Ты ж моя умница!
Минус балл! Как? За что?
Но выяснить получится только после объявления итогов. Сейчас нельзя.
У нас в запасе только один бал. Если мы сейчас завалим полосу препятствий, это будет фиаско. Катастрофа.
Я усаживаюсь к собаке, оглаживаю и шепчу, какая она умница, как я её люблю. Объясняю, что нам очень очень нужна эта победа.
Стас пробивается к нам и ощупывает лапу. Встревоженное лицо постепенно расслабляется. «Обошлось», – шепчет он мне.
Полоса препятствий. У нас 7 номер. Мы будем последними.
На полосе препятствий выбыло из гонки сразу две собаки. Одна не пошла на вышку, вторая недопрыгнула глухой барьер.
Я понимала, что нас тоже снимут. Я не отправлю собаку на глухой барьер. Это провалит нас, но у команды будет всё равно достаточно баллов, чтобы взять, хотя бы третье место.
На удивление, всё собаки прошли полосу очень плохо. Что действительно было весьма странно. Ведь в узких службах на полосе все взяли максимум. А тут, такой завал.
И вот подошла наша очередь. Я выхожу на дистанцию с решением оборвать бег собаки сразу после бревна. Оно ей безопасно.
Отстёгиваю поводок. И…
Я даже не успела подать команду, как Ирма сорвалась с места и словно молния метнулась к полосе. Бум, барьер, ещё барьер, прыжок через канаву, вышка…
Кричать бесполезно! Трибуны ликуют. Гул слишком сильный. Она не услышит меня. Я, задыхаясь, пытаюсь бежать вслед собаки. Она идет в четко заученной последовательности.
Глухой барьер… Я зажмуриваю глаза. Гром аплодисментов и мокрый нос упирается в мою ладонь, останавливая меня на бегу.
Собака четко села напротив. Она заглядывает в глаза, неистово виляя хвостом.
В нарушение правил я присаживаюсь к ней и ощупываю лапу. Не одёргивает.
– Дура! Какая, ты, дура! – я шепчу собаке, пытаясь безуспешно сдержать слёзы. Поднимаюсь и, не цепляя поводок, иду к своему месту.
Судьи долго совещаются. И поднимают таблички. Минус 1 бал. Трибуны поднимают шум.
Встаёт главный судья.
– Бал снят за то, что на дистанцию выпустили травмированное животное. Недопустимо рисковать своим напарником даже в угоду службы. Любой риск должен быть обоснован.
Он же не знает, что на кону не только лапа собаки, а её жизнь.
Нас распускают на отдых. Судьи уходят на подсчет баллов.
Стас бросается к собаке и, не выдержав, орет на меня:
– Ты, блин, совсем что-ли бессердечная?! Ты зачем её на полосу пустила? Ты понимаешь, что она могла вообще себе шею свернуть на глухом барьере?!
Нервы сдают окончательно и я, упав на колени и обняв собаку за шею, начинаю рыдать. Собака вылизывает мне лицо, скулит, не понимая, что происходит с хозяйкой.
