– А что думать? Чак отлично определит кому какой портфель принадлежит. Ему, вообще, без разницы с какими запахами работать. Главное, перед этим плотно накормить. Чтобы бутерброды и сосиски не сильно соблазняли.
– А Герда может показать охрану того же рюкзака. А можно, даже ребенка. Вон, Стас изобразит преступника. Она на него после прививки, как раз, зуб имеет, – хохотнул Дима.
– Ну и отлично. Осталось только Ирме поправиться и начнем карьеру артистов, – заключила я и потрепала свою подопечную. Та, тут же довольно постучала хвостом по полу. После того случая с ребенком, мы все наши совещания проводили у нее в вольере. Просто усевшись по над стенками в кружок. Это позволяло больше времени проводить с ней и, в тоже время, больше времени заставлять её лежать.
– Стас, что скажешь?
Я нервно теребила рукав. Стас осматривал Ирму. До соревнований – три дня. Если мы их провалим, я потеряю собаку.
– Скажу, что дело дрянь. Все, конечно, уже срослось и швы не разорвутся, но связки ещё не набрали прочности. Она может остаться хромой на всю жизнь.
– Но ведь хромать она будет не от боли?
– Нет, просто связки могут больше окончательно не встать на место. Но это не будет причинять ей беспокойства. А с учетом её нрава, она это, скорее всего, даже не будет замечать. Но хромых собак со службы списывают. И нужно будет только чудо, чтобы уговорить ротного оставить хромую собаку на довольствии.
– Так она же сама – чудо! Когда ещё в нашей части были собаки с цирковыми трюками? Это ж какая гордость для части, что мы можем выезжать с показательными выступлениями! Должно сработать!
– Может быть, – вздохнула я. Выбора всё равно нет.
– Парни, нам надо любой ценой взять хоть какое-то место на соревнованиях! Я очень на вас надеюсь, – взмолилась я, с трудом контролируя тревогу.
– Постараемся. Всё, что в наших силах. Нам на руку играет то, что для наших собак площадка привычная. Но как быть с Ирмой? Её стиль задержания просто уложит всех присутствующих на лопатки. От смеха.
– А знаешь что? Я перечитал внимательно правила. Там нет ни слова о том, что собака должна быть агрессивной или злобной. Так что, просто, готовимся отстаивать своё право. Ей надо набрать максимум баллов на всём остальном. Потому что кроме задержания, у нее есть ещё одно уязвимое звено: ей нельзя прыгать глухой барьер. Во-первых: она попросту его не возьмет, во -вторых: это точно порвет её слабые связки. А значит, на всём остальном нужен максимальный балл.
И вот день настал. Кинологи с собаками из разных частей прибывали на нашу территорию, заполняя её дополнительным лаем. Слыша чужой лай, наши собаки в вольерах тоже устроили настоящий хор с оркестром, дребезжа сеткой и своими мисками. Какофонию слышно было даже в штабе, в километре от нас.
Исходное построение. Расходимся по позициям.
Первое испытание на послушание. Почти всё собаки набрали максимальный балл. Две прибывших собаки сняты с соревнования из-за грубых ошибок. В остальном, практически нос к носу всё участники.
Следующее испытание: минно – розыскная служба. Здесь баллы уже существенно отличаются, но мы берем максимально возможный.
На патрульно-постовой Герде срезают балл за скорость реакции.
На защитно-караульной Чак теряет два балла. Сорвал первый захват.
Но мы всё ещё в тройке лидеров.
Собаки – универсалы идут отдельно от всех и мы пока с Ирмой в зрителях.
И вот наступает наше время. И судья преподносит сюрприз: испытания будут проходить только по двум параметрам. Обыск местности с задержанием и полоса препятствий. Оба наших слабых места. Штирлиц, это провал!
