Лиза обогнала меня и перегородила дорогу. Мне пришлось остановиться.
– Хорошо, тогда ответь на один вопрос, зачем Мире мне врать?
Снова прозвенел звонок. Ученики нехотя стали разбредаться по классам. Учителя со строгим и важным видом закрывали двери. Тишина снова вернулась в школьные коридоры.
– Не знаю. Самой интересно.
– Хорошо, – Лиза выставила вперёд указательный палец, – но даже, если ты сейчас права и Мира зачем-то мне наврала, – хотя я не знаю, зачем, – к концу экзамена Саша будет влюблён в меня по уши. Спорим? – она протянула свою правую руку.
Я тяжело вздохнула. Всегда не любила привычку Лизы спорить по поводу и без. Да, выигрывала она чаще, чем проигрывала. Но вытаскивать её ночью из центрального школьного фонтана в одном нижнем белье так себе занятие.
– Не спорим. Если тебе это действительно удастся, я буду только рада за тебя.
– Трусиха, – надменно сказала подруга, озорно улыбаясь.
Мира.
Я в который раз за это утро подавила в себе желание как-то навредить Саше. С силой сжав чашку с горячим кофе, я мысленно постаралась себя успокоить. Он причитал не замолкая.
– Давай сходим к директору. Это же в его власти всё поменять.
– Ты же слышал Змееву, никаких перестановок, – сквозь зубы ответила я.
Как же мне хотелось плеснуть этот горячий кофе ему в лицо. Меня бы даже не раздражал его истошный вопль. Что угодно только не его нытьё.
– Кто такая Змеева? Всего лишь завуч, а он директор!
– Ты думаешь, он не принимал участие в распределении пар? Господи, Саша, перестань говорить глупости! Ну, что она с тобой сделает? Не съест же!
Я держалась из последних сил.
– А я понял. Понял! Моргенштерн это специально сделал, чтобы деду насолить, потому нас и разделили.
Я кивнула головой. Впервые со вчерашнего дня я была хоть в чём-то согласна с братцем.
– Как пить дать, они нас в какую-то глухоманьскую больничку засунут, – продолжил причитать Саша.
Затем он резко замолчал и, сощурив глаза, несколько раз меня оглядел с ног до головы.
Я невольно поёжилась. Мне показалось, будто я сижу перед ним голая.
– Что?
Саша наклонился ко мне.
– Чую подвох не только в распределении пар. В заданиях тоже змея притаилась. – Он выпрямился.
– Что ты хочешь этим сказать?
Если до этого я радовалась, что мне в пару досталась Паша, – хотя будем говорить откровенно, я была бы рада кому угодно, только не братцу, – то теперь меня это напрягло. За это и ненавижу Сашу! Этот поганец всегда с лёгкостью умудрялся портить мне настроение.
Ну вот! Теперь и я вижу здесь заговор, как журналист РенТВ.
– Да говори же! – не выдержала я.
– Со мной и Лизой всё понятно. Нас объединили в пару, чтобы людей лечить. Она ауры видит, а по ним и болезни, а я лекарь неплохой. Наша участь ясна, как летний день. А вот ВЫ…
Он театрально замолчал. Откусил знатный кусок от бутерброда с колбасой и отвернулся к окну жевать его, с умиротворённым выражением созерцая пейзаж. И по лицу было видно, что с трудом жуёт то, что откусил. Явно переоценил свои силы. Как, впрочем, и всегда.
За нами я заметила двух сопливых восьмиклассниц, что раскрытыми от восхищения ртами, наблюдали, как этот Казанова местного пошиба пытается прожевать бутерброд, пялясь в окно.
Я со всей силы ударила его каблуком по коленке. Саша чуть не подавился от боли, но зато, наконец, обратил на меня внимание.
– Что мы? – спросила я.
Кое-как дожевав, он ответил:
– Сама подумай, зачем в пару ставить медиума и поисковика?
