Змеева протянула конверт, но ни я, ни Паша, не спешили взять его.
– Что-то не так, девочки? – как-то уж очень осторожно спросила она, что не свойственно для нашего завуча.
Она знает, что там подвох!
Конверт взяла Паша.
Увидев это, Моргенштерн сказал:
– Всем спасибо за внимание и удачи!
Он быстро покинул актовый зал. Одноклассники гудели, как старый паровоз. К нам подошли Саша и Лиза.
– Что у вас? – спросила Лиза.
Мы с Пашей переглянулись. Я забрала у неё конверт. Дрожащей рукой, вскрыв его, я вытащила белую плотную глянцевую бумагу, на которой было всего одно слово: «ИРМА».
Паша.
Мира почти полностью смяла конверт, а я непонимающе всё продолжала вглядываться в чёрные буквы на белой бумаге. Это должна быть какая-то ошибка. Ирму убрали из экзаменационных заданий несколько десятилетий назад. Кажется, последний, кто искал её могилу, был сам Моргенштерн. Не знаю, что там у него произошло, но после директора целительницу убрали из экзамена.
Мира резко кинулась в сторону учительского стола.
– Исаак Израилевич! Исаак Израилевич!
Она так громко кричала, что её было слышно во всём актовом зале. Наши одноклассники перестали пробираться к выходу, остановились на своих местах, с интересом наблюдая за разворачивающейся драмой.
Мира привлекла внимание всех, кроме самого директора. Исаак Израилевич вышел из зала, даже не повернув головы, будто и не слышал, что его зовут.
– Исаак Израилевич!
– Мирослава, что случилось? – грозно спросила Елена Дмитриевна.
Мира с громким хлопком положила на стол бумагу с нашим заданием.
– Это, – ответила она на вопрос завуча, указывая на листок взглядом.
Елена Дмитриевна невозмутимо поправила очки.
– И что тебя смущает?
– Вы ещё спрашиваете? – задохнулась от возмущения Мира. – Ирма? Вы сейчас серьёзно? Вы нам подсунули Ирму и ещё спрашиваете, что меня смущает? Действительно, что это на меня нашло?
Змеева перевела сначала взгляд на меня, а потом посмотрела за мою спину.
Видимо, решив, что слишком много посторонних ушей будут слушать, она спокойно встала со своего места, собрала все свои документы. И уже поворачиваясь к выходу из зала, Елена Дмитриевна сказала:
– Мирослава, Павла, за мной.
Табун мурашек пробежал по моей спине, спустился в ноги, да так там и остался, делая их ватными и неподъёмными. Куда бы завуч не звала, мне туда точно не хотелось.
Лиза мягко подтолкнула меня вперёд, натянуто улыбаясь. Отправляя словно на казнь.
Мы следом за Еленой Дмитриевной оказались в небольшом кабинете, центром которого был рабочий стол. Змеева по-хозяйски расположилась за ним, жестом приглашая нас сесть в свободные кресла.
– Итак, Мирослава, теперь я тебя внимательно слушаю.
– Я бы хотела поговорить с Исааком Израилевичем. Более чем уверенна, что это, – Мира потрясла бумагой с заданием, – его рук дело.
– Экзаменационные задания распределяет не только директор, но и весь учительский состав школы. Поэтому я компетентна ответить на все твои вопросы, – вишнёвые губы Змеевой растянулись в нехорошей улыбке.
– И всё же, я бы хотела поговорить с Исааком Израилевичем. Потому как это, – Мира снова потрясла листком, – вероятнее всего, не что иное, как его месть моему дедушке! Он не смог до него добраться, так решил через его внуков действовать.
Я прямо ощущала волны гнева и негодования, что исходили от Миры. Она была очень зла. Но мне всё равно показалось, что моя новоявленная напарница сдерживается. Страх, который внушала Змеева, был сильнее злости.
