***
Никто не смог бы сказать, что произошло сначала: «стена» пошла или у некоторых людей на запястьях правой руки появились радужные голубоватые браслеты…
Они стали появляться ниоткуда, как будто часть «грани», оторвавшись от неё, как от мамки, прилипала на руку человека.
Снять браслеты не получалось: они не прилегали плотно к руке, но в то же время не болтались, как ювелирная цепочка. Ощущение, которое испытали люди от браслета, были только положительными. Даже красиво смотрелось. Тонкий, элегантный, вроде плотного сгустка воздуха вокруг запястья, который абсолютно не напоминал о себе и ничем не мешал, ну если не считать, что в темноте он слегка подсвечивал нежным радужно-голубоватым, переливающимся светом.
Браслеты появились далеко не у всех. Выборочно и, казалось бы, абсолютно непредсказуемо. От линии «стены» в радиусе примерно ста километров люди стали присылать сообщения о незапланированных украшениях.
Лично у меня браслет появился поздно вечером. Появился осторожно, как будто спрашивая разрешения. Вот я встал из-за стола, чтоб подлить Пашке кофе и достать стратегический запас печенюшек, и вот я сажусь за стол, а на руке уже нежной, прозрачной радугой светится он.
Паша вскочил из-за стола, отпрыгнул и, указывая на мою руку, выдавил из себя:
– Это что за штука?
Я посмотрел по направлению Пашкиного указательного пальца и его сумасшедшего взгляда на своё запястье и, увидев браслет, в ужасе вскочил, отпрыгнув от своей же руки:
– Твою ма-а-а-ать! Это что?
– Ты ходил к «стене»? – испуганно спросил Паша. – Трогал её руками?
– Больной что ли? – я отчаянно пытался снять браслет. – Что я около неё забыл? Я с работы забрал тебя, Над…
– Да не ври ты мне! – почти истерично закричал сын.
– Да с чего мне врать-то?! – браслет не стряхивался, нож просто проходил сквозь него, как сквозь желе, не оставляя в месте разреза даже следа.
– Ну врали же с мамой, что у вас всё прекрасно, что вы образцовая семья! Чего тебе стоит и про «стену» наврать?!
– Паша! – в этот момент и меня начала накрывать паника и страх, но они почему-то были второстепенными чувствами. Основным чувством было облегчение от чего-то… Чего-то такого, что я не мог сформулировать. Желание снять браслет уходило, я стал его рассматривать и крутить рукой, следя за переливами…
Пашка засунул свою правую руку подмышку своей левой руки и тщательно закрывал место, где, гипотетически, должен был бы появиться браслет.
– Снимай его! – требовательным голосом на повышенных тонах приказал сын.
– Он мне нравится… – ответил я почти шёпотом, снова усаживаясь за стол.
– В плане нравится? Ты наврал мне про «стену»! Ты был там! – голос сына срывался на истерику.
– Не ори, – тихо сказал я. – Надю разбудишь.
– Не разбудит, – сонно произнёс лохматый домовёнок, потирая глаза кулачками и топая к раковине. – Чё меня будить? Сама встану. Я пить хочу…
Тогда мы ещё ничего не знали о том, что «радужная твердь» начала двигаться… Что скоро исчезнут последние спутники на земной орбите и сотовые телефоны, что телевидение и радио уже перестают соединять нас всех тонкой линией надежды.
