Пригода, посадив рядом с собой травницу, благосклонно молчала, не мешая мужчинам вести разговоры. Горница быстро наполнилась оживлённым шумом, а девицы дворовые одна за другой выносили на стол снедь и полные кваса и браги ендовы. И только тут Зарислава смекнула, что к чему. Недаром нарядные да без лент в косе, верно понравиться хотят пришлым воинам. Вот и Вратко смотрит как на рыженькую красу, словно медведь на малину. Чем не повод себя показать да хозяйкой-умелицей? И за этими переглядами да неспешной беседой Марибора с Гоенегом в свете огней факелов травница, забывшись, всё больше прислушивалась к разговорам мужчин. Узнала о том, что острог нарекли в честь храма Световита — Агдив. И что живут они на припасы князя Славера, да корма, какие удаётся выращивать на грубой земле. Река хоть и полноводна, да пришлых не бывает в этих местах, редко когда заезжают, потому как Денница уходит далеко в лес, и больших городищ нет на берегах.
— Ясное дело, если торговать не с кем, то и врагов тоже нет, опасаться никого не приходилось, — поведал Гоенег. — Потому охрана тут разве только от лесного зверя.
— Хотя в минувшей осени беда нас настигла однажды. Изловили мы несколько татей поганых окрест Денницы, пришлось порубы вырыть, — вставил один из мужей.
Зарислава кожей ощутила, как Марибор напрягся весь.
— И кто такие? Что сталось с ними? — спросил он.
— Зимы тут суровые, до весны не дожили, померли от хворобы. Пришлые они сами, телом неказисты, лицом узки, а глаза и волосы черны, что вспаханная земля. Из степей они.
Заруба даже кашлянул в кулак, а по плечам Зариславы холод полоснул.
— И сюда добрались, — буркнул тысяцкий.
Марибор посмотрел в чарку потемневшим взглядом.
— Больше не попадались, — подал голос старший сын волхва Велеба.
И тут с разных концов стола посыпались вопросы, и все касались хозяйства.
— Зима на пятки наступает, народу нынче прибавилось, где хранить нам припасы?
— Уже и овны выстроили за стенами, да лесной зверь растащит всё.
— Теперь и дров вдвое больше возить с лесу.
— Кого главного ставить по уставам и поборкам?
— Избы новые ставить надобно, пока холода не настали.
Марибор терпеливо отвечал всем, и старейшины внимали каждому его слову. Несмотря на усталость с дороги, он говорил рассудительно и ясно, не оставляя ни в ком сомнения. Но потом мужчины наперебой засыпали его вопросами.
— Да и хозяйка нам нужна — храм держать, земли освящать, опять же зима на носу, время на подходе, — начал один из старейшин.
— О том мы ещё потолкуем, — перебил, наконец, Гоенег разгорячившихся мужчин. — А сейчас пейте, ешьте, отдыхайте с дороги. Времени у нас предостаточно. Белым днём такие дела обсуждать нужно, а не ночью, когда выпущенное из уст слово злые духи забрать могут и навредить.
Мужчины разом затихли, спорить с таким никто не осмелился, каждый понимал истинность сказанных слов. Налегли на печёных тетеревов и зайцев, запивая душисто-терпким квасом. Однако оставшийся вечер прошёл в напряжении. Марибор уже отвечал коротко и излишне не вступал в переговоры с местными, всё думал о чём-то, продолжая время от времени бросать на Зариславу сдержанные взгляды, от которых у неё играла кровь. И Зарислава ясно предчувствовала, что этой ночью она станет его.
Насытившись, мужчины ещё долго вели разговоры.
И когда за окном совсем стемнело, Гоенег сказал со своего места, хитро прищурившись:
