– К твоему сожалению, Ацель, теперь условия ставлю я. Хочешь жить – готовься пожертвовать транспортом. Тем более, уверен, что ты украл и его.
Ацель спустил ноги с кровати, твёрдо уперевшись босыми ступнями в пол, и уставился на Адама, словно разъяренный зверь.
– С ним бесполезно говорить, Адам! – раскричалась Габриэль, тоже обуреваемая эмоциями. – Он – чудовище! Он никогда не исправится. Посмотри на него! Он только и думает, как бы тебе шею скрутить!
– Заткни пасть, ведьма! – рыкнул на неё Ацель.
– Что, не нравится, когда тебя называют чудовищем?
– Перестаньте! – не смогла больше выслушивать их брань миссис Уоткинс. – Криками вы к примирению не придёте!
Эдвард был того же мнения:
– Пожалуйста, Ацель, мы же договорились, что ты будешь вести себя адекватно!
– Я веду себя адекватно! – огрызнулся тот. – Но это не продлиться долго, если эта ведьма не зашьет себе рот!
Габриэль холодно рассмеялась. Она жаждала выбесить пришельца, чтобы ещё раз всем доказать – огон им не союзник! Поэтому на завуалированный посыл замолчать отвечала со скверным энтузиазмом:
– Давай, продемонстрируй свою натуру, – Габриэль уже уяснила, какое оскорбление режет больнее всего, и завершила фразу прогорклым: – чудовище!
На счастье Эдварда, Ацель сумел притупить свою злость и в драку не бросился, хотя его пальцы с дрожью врезались в края матраса.
Между Ацелем и Габриэль установилась особая неприязнь, и это могло стать проблемой для всех.
Вопреки заверениям миссис Уоткинс и уговорам Адама успокоиться, Габриэль бесстрашно приблизилась к Ацелю, чтобы продолжить обезьянничать. Личное пространство пришельца пошло по швам, но он честно не спускал с поводка свои эмоции, чтобы вновь не разочаровать Эдварда.
– Ну, ударь меня, ты ведь этого хочешь! – настаивала Габриэль, играючи заглядывая Ацелю в глаза. Но из-за чёрных стёкол сделать это ей не удавалось. Она припомнила, как запросто пришелец смотрел сквозь темноту подвального помещения церкви, и загорелась любопытством проверить свою гипотезу. С лёгкого движения руки очки Ацеля оказались у Габриэль.
Пришелец вскочил, рыча и запальчиво махая руками, чтобы возвратить свое имущество. Он низко пригнул голову и не отнимал взгляда с пола, маскируя за волосами свой изъян. Эдвард не мог позволить этому продолжаться. Ему было также больно за Ацеля, как тому за самого себя – если не больнее. Представления о том, что пережил пришелец, подкрашивали его собственный опыт переживания издевательств в ещё более мрачные тона.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
